В конечном итоге его совершенно неожиданно выручила музыка.
Плавные звуки Эригонского вальса поплыли в тишине, они казались такими же чистыми и хрустальными, как прозрачный лед знаменитых пещер, куда сквозь панцирь ледника проникал скупой свет, распадаясь на спектральные полосы...
Вадиму всегда казалось немного странным, что суровая природа Эригона, напитанная зловещей красотой, могла вдохновить кого-то на такое чистое, пронзительное произведение.
Что-то отозвалось, встрепенулось в душе, магия музыки сняла напряжение, он встал и сделал шаг в направлении столика, за которым, тихо переговариваясь, сидели девушки.
В эту минуту он почему-то не вспомнил, что никогда не учился танцевать: музыка как будто подхватила его, даруя Вадиму единственный шанс понять: кто они такие, не солгав при этом, не покривив душой.
Ему понравилась та девушка, что сидела вполоборота к нему, он некоторое время исподволь наблюдал за ней, удивляясь совершенно незнакомым чувствам, что глухо заворочались в груди, и вот он уже рядом, протягивает руку в непринужденном жесте со словами:
– Вы позволите, мисс?
Она медленно повернула голову, обожгла Вадима взглядом, он успел заметить в глубине ее зрачков две льдинки, которые вдруг растаяли, и девушка кивнула, вероятно, сделав это машинально, неожиданно не только для подруги, но и для самой себя.
Ее пальцы коснулись ладони Вадима, он едва удержал внезапную дрожь и повел ее к центру зала, чувствуя, что совершает чистое безумие, – ведь он никогда не умел танцевать, но, видимо, предельное напряжение моральных сил и чарующие звуки Эригонского вальса сыграли с ним неуместную шутку...
Девушка казалась Вадиму хрупкой и прекрасной, как прозрачный лед, вдохновивший неизвестного композитора на величайшее творение своего времени...
Несколько минут они не могли проронить ни слова, затем Вадим, чувствуя, что начинает пьянеть от незнакомых, обрушившихся на него ощущений, спросил, склонившись к незнакомке:
– Как вас зовут?
Она ответила, не поднимая взгляда:
– Лори...
Чарующие звуки вальса, бледный бархат кожи ее обнаженных плеч, тихий, чуть дрогнувший голос – все кричало: она не могла, это ошибка, я чувствую, как глухо стучит в ее груди сердце, как прерывистое дыхание не может успокоиться, и понимаю, что в эти минуты произошло что-то важное, не находящее выражения в словах...
Она человек.
Почему Вадим так радовался, что все подозрения Уилфреда Стангмаера оказались беспочвенными?
– Вы... не представились... Так нехорошо.
– Извините... Вадим, Вадим Немершев...
Звуки вальса начали стихать, но чудо уже свершилось.
Вадим не представлял, что мир способен перевернуться вот так, вдруг, за несколько минут поменяв все знаки в восприятии, став хрустальным, звонким и пронзительным, как последние ноты волшебной мелодии.
Все пары уже разошлись, а они стояли, замерев, невольно притягивая к себе взгляды присутствующих, потом, словно очнувшись, они вздрогнули, Лори потупилась, на ее щеках внезапно выступил румянец, а Вадим повел ее к столику, стараясь идти медленно, словно пытался продлить, превратить в вечность ощущение ее трепетных пальцев в своей ладони.
Наваждение схлынуло.
Он наклонился к Лори, хотел что-то шепнуть ей на ухо, но не смог, перехватило дыхание.
Она встретилась с ним взглядом и тихо произнесла:
– Спасибо. Это было... прекрасно.
Вадим понимал, что должен уйти. Он вернулся за свой столик, унося едва уловимый аромат ее духов, понимая, что уже не забудет этих минут внезапного безумия.
Не забудет никогда.
Он был слишком глубоко погружен в себя, а сейчас словно очнулся от наваждения и, оглядевшись вокруг, увидел совершенно иной мир. Его не волновал тот факт, что этот зал – лишь декорация, призванная скрыть истинный облик планеты Зороастра, мысли текли в совершенно ином направлении, душа, долгие годы дремавшая под гнетом рационального рассудка, встрепенулась, ожила, наполняя данность иными красками, не имеющими ничего общего со вспышками лазера или бликами на забрале боевого гермошлема.
Неужели, пройдя через запредельные испытания, он должен был услышать звуки вальса, зазвучавшие в унисон потаенным порывам души, увидеть, почувствовать рядом с собой женщину, такую же притихшую, растерянную, как и он сам, будто в ее жизни этот вальс тоже внезапно стал чем-то значимым, таким же переломным, как и для него...
Разве такое может происходить наяву?
* * *
Вадиму понадобилось две или три минуты, чтобы справиться с так внезапно нахлынувшими чувствами, но за этот краткий промежуток времени случилось многое, к примеру, две девушки успели обменяться несколькими тихими, но значительными фразами:
– С ума сошла, Лори? Что ты себе позволяешь?
Они встретились взглядами так, будто скрестились два холодных серо-стальных клинка.
– А что я сделала, Эльза?
– Ты не можешь вот так доверять незнакомому человеку!..
– Я просто согласилась подарить ему танец, – пожала плечами Лори. – Не понимаю, с чего ты взбесилась.
Эльза нахмурилась. Еще не хватало, чтобы к их проблемам добавилось легкое помешательство подруги.
– Лори, он опасен, запомни это.
– Почему?
– Я сканировала его имплант.
– И? Что он думал обо мне?
– Я не смогла распознать ни одной мысли. Его имплант не сканируется!..
Лори машинально прикусила губу.
Что это может означать? Неужели он из какого-то специального подразделения?
Внезапно защипало в носу, к горлу подкатил комок. Нет, такая несправедливость просто не может произойти.
А разве все, что случилось с нами, справедливо?
На ее вопрос, заданный самой себе, ответила Эльза:
– Нет никакой гарантии, что он не следил за нами. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как проявление чувств.
– Ну что ты разошлась? Мы уже вне территории, подконтрольной Конфедерации. Ты не думаешь, что он родом отсюда? Зороастра – весьма странная планета, здесь, насколько мне известно, в быту масса нестандартных технологий. Преступный мир, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не забыла?
– Нет, не забыла. Но сейчас незаметно встаем и уходим. Более того, мы улетаем.
– Ты преувеличиваешь вероятную опасность. Перестань, Эльза, это уже похоже на манию преследования. Нам ведь назначен прием на завтрашнее утро.
– Ничего. Повременим. Неделю-другую придется переждать подальше от этого места.
– Ты просто сходишь с ума. Тебе мерещатся враги за каждым углом.
– Может быть. Зато я останусь сама собой, а не попаду на операционный стол в лабораториях Конфедерации или того хуже – теневых дельцов Зороастры. При здравом размышлении после всего, что я тут увидела, завтрашнее посещение исследовательского центра уже не кажется мне хорошей идеей.
