А действие пока что напоминало сцену из классического гангстерского фильма. Хулиганы блокировали машину невинной девушки, и теперь глумятся, играют с нею в кошки-мышки, не спеша делать то, ради чего устроили «коробочку» посреди улицы. Правда, неправильную какую-то сцену!
Сеньора Катарина, выйдя вперед, прислонилась пятой точкой к капоту и выжидательно сложила руки на груди. Глаза ее смеялись, в них не было ни капли страха, скорее удовольствие от происходящего. Над ее правым глазом вихрился козырек, которого, когда она выходила, не было. Ее со всех сторон окружили, впрочем, не приближаясь на дистанцию ближе трех метров, Бенито Кампос и с десяток типов с рожами конченых отморозков. Эти точно не учатся в нашей школе, настоящие урки. Так вот куда эта сволочь отпросилась!
— Катарина де ла Фуэнте, «Лока Идальга». — Кампос, как условно главный, сделал шаг вперед. — Четырехкратный победитель «Абьерто де Дельта», главного неофициального чемпионата гонщиков-самоубийц со всей Солнечной системы. Браво, какие люди!
Бенито иронизировал, но было заметно, что он боялся. Он не спешил нападать, а скорее всего, и не собирался. И дружки его стояли как-то расковано, совершенно не собрано. Так не стоят перед боем. То есть, «коробочка» — это не нападение, это выпендреж, и Катарина сразу поняла это, оттого и ухмылялась.
— А ты — Бенито Кампос. Наслышана, наслышана! — она ехидно усмехнулась. — Знаешь, а мокрым ты смотришься лучше! Естественнее! У меня слабость, я люблю смотреть на людей в их естественном состоянии — жалкими и немощными, без лишних понтов…
Улыбку Бенито как ветром сдуло. Но проигрывать словесный поединок, да еще женщине, он не собирался. В конце концов, он затеял все это не ради нее.
— Может быть, все мы люди. Когда-то выигрываем, когда-то проигрываем… Ты лучше скажи, зачем тебе этот урод?
Она картинно обернулась по сторонам:
— Урод?
— Шимановский. Он лох и неудачник. Зачем такой сеньоре эдакая посредственность?
В ответ надменный смешок.
— Сплю я с ним! А вот тебе до этого какое дело, мальчик? Зависть? Ревность? Это все, — она окинула взглядом машины, — только чтобы спросить об этом? Да вам к психологу надо, юноша!
Бенито серел на глазах. Пренебрежительное отношение, да еще «мальчик» и «юноша» в присутствии урок, живущих по звериным понятиям криминального мира… Это оскорбление!
…Но пока недостаточное, чтоб проучить обидчицу, как я понял, известную всей планете гонщицу.
«Las carreras», «сумасшедшие гонки», гонки без правил. Элитный спорт для чокнутых, помешанных на запредельной скорости. Зачастую заканчивается летальным исходом соревнующихся. На Земле почти везде, даже в Империи, вне закона. У нас, как и все, что касается туристического бизнеса, этот спорт разрешен, но поставлен на контроль — гонки проводятся в труднодоступных частях планеты, где нет людей и инфраструктуры, которой они могут помешать. Хотят убиться — да ради бога, лишь бы больше никто не пострадал! Главные, «королевские» гонки, «Абьерто де Дельта», проходят на сложном по рельефу горном плато в Дельте, отсюда и название.
«Ну, ничего себе! — вспыхнуло в мозгу. — Четырехкратный победитель?»
От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не известный, она известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.
— Мальчик! — чуть ли не по слогам потянула Катарина. — Повторяю вопрос! Что тебе нужно?
Бенито проглотил большой ком, но заднюю не включил.
— Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую… Успешную женщину, как ты. Неужели все серьезные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин что ли нет? Вот в принципе и все…
Катарина рассмеялась, громко и искренне.
— Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос лишь, с чего ты взял, что он — неудачник?
Бенито злобно, но довольно оскалился:
— Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он — ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.
— Ну, я бы поспорила с этим утверждением, — деланно вздохнула сеньора майор. — У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некому стоящему напротив меня самоуверенному товарищу. И очень эффектно надирает!
Кампос позеленел.
— Мне кажется, дело тут в другом, — продолжала она. — Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?
Кампос вспыхнул.
— Неправда!
— А еще ты боишься выйти против него один на один.
— И это неправда! Я порву его и один на один, влегкую!
— Тогда почему же не рвешь? — Катарина снова рассмеялась. — Зачем тебе тогда вся эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?
— Да потому, что он не кабальеро! — Бенито завелся. Его собеседница этого и добивалась — вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому мне и было приказано сидеть внутри — чтобы у нее были развязаны руки.
— Он — мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, где и у всех остальных титуляров!
— Твой отец тоже был под ногами! — со сталью отрезала сеньора. — Но выбился в люди, залез на вершину!
— То — мой отец! А то — Шимановский!
— А разница?
Пауза
— Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский — слабый!
— Почему же? Вот объясни, представь, что я дура.
Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, что является ее целью. Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у нее было преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку — теперь уйти от темы он не сможет.
— Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым! Нужно понять жизнь, прогнуться под нее, а потом уже лезть вверх! Так сделал мой отец и так делают все сильные! Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать свое место в жизни, он хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху! Его удел — быть грязью и мусором! Неудачником!
Катарина удивленно прицокнула.
— А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.
Она задумалась.
— Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но понимаешь, это дело лично каждого — выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он — жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?
