есть копии, не так ли?
- Я уничтожила их незадолго до того, как меня задержали. Подумала, что так будет безопаснее.
- Тогда я не могу их взять!
- Они мне совершенно ни к чему, по крайней мере сейчас, поэтому я бы предпочла, чтобы они были на твоем попечении. Даже если они окажутся на другом конце галактики.
Гома почувствовала облегчение в своей матери, облегчение от свалившегося бремени. Она начала задаваться вопросом, как долго это крутилось в голове Ндеге, эта история с тетрадками.
- Я не могу пойти с тобой и Мпоси - это решено, - но было бы неплохо получить кое-какие ответы. Тебе просто придется быть моими глазами и ушами. Будь на высоте положения. Рычи, как львица. Будь Экинья, как сама Сенге Донгма.
У двери, держа в руках блокноты и двух слоников, Гома сказала: - Однажды они поймут, что были неправы. Ты никогда этого не заслуживала.
- Немногие из нас получают то, чего заслуживают, - сказала Ндеге, - но мы извлекаем максимум пользы из того, что нам дают.
Кану не спешил в Мадрас; в равной степени он знал, что не сможет приспособиться к ритмам своей новой жизни, пока не выполнит свои обязательства перед семьей Гаруди Далал.
Его портом въезда была Шри-Ланка, ближайший к вакуумной башне в Индийском океане массив суши. Из Коломбо он отправился на скоростном поезде вверх по западной части Шри-Ланки, пройдя под заливом Маннар и направляясь к восточному побережью Индии. По пути в Мадрас поезд вынырнул в жестком серебристом сиянии затянутого тучами неба, проносясь через вереницу умеренно богатых прибрежных поселений: Куддалор, Пудучерри, Ченгалпатту, каждый из которых представляет собой размытое пятно белых зданий, пагод, куполов и башен, окруженных сине-зеленым потоком моря и джунглей.
В Мадрасе солнце было жарким, неумолимым и неприлично большим на небе.
- Вы, наверное, читали официальные отчеты, - сказал Кану, когда они сидели за металлическим столом в саду за домом Далалов, окруженные деревьями и птицами. - В каком-то смысле я был там. Я могу сказать вам, что Гаруди действовала храбро и что ее смерть была практически мгновенной. Для меня было честью познакомиться с ней.
- Эти террористы, - сказал отец Далал, наливая свежий чай в их чашки.
Кану ощущал их горе как невидимое, молчаливое присутствие за садовым столом, признанное, но незваное. Он предположил, что сейчас, через шесть недель, прошедших с момента инцидента, самая острая боль уже прошла, но впереди у них были еще месяцы и годы тихой боли.
- Вы представляли разные интересы, - сказала мать Далал, предлагая Кану блюдо с сушеными и подслащенными фруктами.
- Да, но мы всегда уважали друг друга. Кроме того, мы оба были с Земли. У нас было гораздо больше общего, чем того, что нас разделяло.
- Мне жаль слышать, что вы потеряли свой пост посла, - сказал мистер Далал.
- Привлечь новую кровь - это было правильно. Мариус - очень надежная пара рук.
- Гаруди писала нам, когда могла, - сказала миссис Далал. - Она была высокого мнения о вас, мистер Экинья.
- Кану, пожалуйста.
- Она бы не сочла справедливым, чтобы вас считали... Какое слово они используют? - спросил мистер Далал.
- Ему не нужно это слышать, - сказала миссис Далал.
Кану рассмеялся, преодолевая неловкость. - Испорченный. Все в порядке - я это уже слышал.
- Не думаю, что сейчас время для идеалистов, - сказала миссис Далал.
- Нет, - печально сказал Кану. - Я тоже так не думаю.
Они спросили Кану, что с ним произошло после террористического инцидента. Он рассказал им, как машины вылечили его, продержав на своем попечении двадцать два дня, прежде чем отпустить в посольство. - Потом мне сказали, что в моих услугах больше не нуждаются. Вскоре после этого прибыл шаттл, чтобы забрать меня.
- И вы прилетели прямо на Землю? - спросил мистер Далал.
- Нет, сначала были кое-какие административные формальности. Меня подвергли самому тщательному медицинскому обследованию, какое только можно себе представить, на случай, если роботы что-то внедрили в меня, пока я был под наркозом. - Кану откусил кусочек от одного из сухофруктов. Над головой на послеполуденном ветру шелестели стебли растений. Он был рад оказаться в тени. Здесь солнечный свет падал на поверхности предметов с жесткой, вопрошающей яркостью. - Однако мне пришлось их разочаровать. Кроме нескольких шрамов, роботы не оставили о себе никаких следов.
- Тогда вам должно быть позволено продолжать вашу работу, - возмущенно сказала миссис Далал.
- В идеальном мире.
- У вас есть планы? - спросил мистер Далал.
- Ничего особенно подробного. Теперь, когда я вернулся на Землю, то подумал, что мог бы навестить кое-кого из старых друзей. После этого у меня останется достаточно средств, чтобы мне не нужно было принимать никаких немедленных решений. Кроме того, я давно собирался покопаться в истории одной моей родственницы - моей бабушки, Санди Экинья.
- У нее то же имя, что и у художницы, - сказала миссис Далал.
Кану улыбнулся, услышав это. - Она и есть художница. Или, скорее, была. Санди умерла очень давно, и у нас так и не было возможности встретиться.
Миссис Далал кивнула, явно впечатленная.
- Когда Гаруди упомянула вашу фамилию, я не уловил связи, - сказал мистер Далал. - Но я полагаю, что Экинья - не такая уж распространенная фамилия. Я должен был догадаться.
- Самое странное, - сказал Кану, - что Санди так и не сделала себе большого имени при жизни - во всяком случае, не благодаря своему искусству. Знаменитой была ее бабушка.
- Юстас? - спросила миссис Далал.
- Юнис, - поправил Кану. Это была вполне простительная ошибка, так надолго задержавшаяся в ее загробной жизни.
Помолчав, мистер Далал сказал: - Еще чаю, Кану?
Он поднял руку, растопырив пальцы. - Нет, это очень любезно с вашей стороны, мистер Далал, но мне нужно идти.
- Еще раз спасибо, что привезли вещи Гаруди, - сказала миссис Далал.
Им нужны были продукты, поэтому они решили проводить его обратно на железнодорожную станцию. За пределами тени их сада день был по-прежнему теплым и теперь практически безветренным. Кану подумал об океане и пожалел, что не может оказаться в нем.
- Я надеялся, что вы сможете успокоить нас, - сказал мистер Далал.
- По поводу чего? - спросил Кану.
- Днем
