Именно так: страшно и неинтересно. Обычно эти кони в упряжке не ходят – или страшно, или неинтересно.
Да только не в тот раз.
Мы освоили пилотаж чоругских флуггеров в первом приближении, а на орбите в доках крепости "Керчь" отремонтировали "Левиафан" в приближении втором. Товарищ Иванов, конечно, секретничал по спецслужбистской традиции, но только идиот не догадывался, куда мы направим бушприт нашей каравеллы.
Собственно, после общения с братом Небраской вариант оставался ровно один: Береника, система Альцион. То самое место, где потерпел крушение корабль француза и где тот видел множество аппаратов аэрокосмической агрессии весьма выразительного облика.
Раз там может быть гнездовье чужих, там точно будем мы, вооруженные всем нашим любопытством. А как иначе? Ведь чужие не просто агрессивны – они в состоянии инициировать взрыв сверхновой, а значит, обречены на пристальное внимание со стороны органов.
Нет, ну подумать только, я, Андрей Румянцев, теперь сам – органы! Поверить не могу!
Итак, чтобы не лить воду: неинтересно, поскольку я почти ничего не видел (да и слышал мало – одни недолгие панические вопли в эфире). Страшно, в общем, по той же причине – когда ничего не знаешь, страшно бывает до поноса. Тем более, кое-что я о чужаках знал. И этого "кое-чего" было достаточно для приведения организма в состояние трепетной бдительности.
Еще раз: итак.
В середине декабря, когда матчасть была в строю, товарищи пилоты были в строю, и товарищи осназ были там же, нас всех собрал шеф и открыл страшную тайну: мы выступаем. И тут же раскололся в каком направлении.
Дело было на нашем секретном складе. За время брифинга ВПП космодрома очистили от лишних глаз, мы выкатили туда машины, да и стартовали без лишних слов. За нами потянулись "Кирасиры" с осназом.
Очень непривычная была орбита. Оч-чень!
Орбита населенной планеты – оживленное место. Особенно если это центральная планета колониального сектора – как Грозный. Здесь всегда густо засижено спутниками, суетятся планетолеты с катерами, из атмосферы взлетают могучие корабли первого ранга и обильно роится всякая мелочь.
Вся эта летучая братия сверкает дюзами: мелкие светофоры маневровых и настоящие вулканические жерла, когда маршевые выходят на разгонный режим.
В результате, орбиты Земли или, скажем, Марса, где пашет дюжина межзвездных космодромов и чертова куча взлеток планетарного калибра, похожи на реки огня с целой системой притоков – чем дальше, тем реже и тоньше.
Наша орбита была совсем иной.
Режим секретности освобождал не просто стартовый коридор – целое, блин, стартовое полушарие!
Представляю, как матерились гражданские, для которых были захлопнуты окна пролета почти на час!
Ну да ничего. Планета с мощнейшей военной инфраструктурой – должны были привыкнуть. В дальнейшем взлетать с планеты планировалось на борту рейдера, чтобы не светить наши невоспроизводимые чудо-машины, да и гражданских жаль, если честно. Свои же люди, родные, в конечном итоге ради них стараемся!
Я помню, как вылез из флуггера на палубу. Знакомая, до дрожи знакомая палуба "Левиафана"! Над воротами капитальной переборки, ограничивавшей полетный отсек, виднелась до брони стертая краска. Участок метров в десять.
– Это что за беспорядок?! – Ревенко ткнул палец по пеленгу прорехи.
– Это ты вон у Андрюши попытай, – заметил Клим. – Он на сем корыте летал, сказывали.
– "Летал"... – передразнил Разуваев. – Летает, Клим, фанера, мы – ходим!
– Тут была надпись "Огонь исцеляет" на латыни. – Сказал я. – Игнис, кажется, санат.
– Не надо, не надо, амиго! Можно подумать, ты этот "санат" в эфире не слышал сто и один раз! – Это, понятно, Сантуш. Кто еще в нашем насквозь славянском коллективе будет величать товарища "амиго"? – Или забыл?
– Тысячу и один раз. – Машинально поправил я. – Такое забудешь! Скажи лучше, Комачо...
Пауза, чтобы он смог по-идиотски схохмить.
– Комачо, – схохмил он.
– ...Думал ли ты, что придется ходить вот по этой палубе, вот под этим подволоком, как дома? А?
– Нет, амиго Андрей! Максимум о чем мечталось, так о том, чтобы увидеть, как его торпедами расковыряют! А теперь вроде как свое...
– Это оттого, что на саблю взято! – Рассудил Настасьин. – А что за обычай такой? Что за "Огонь исцеляет"?
– Это пираты любили для бодрости в эфир орать. Вроде как боевой клич. Ну и чтобы жертва знала, кто прилетел. – Сантуш пустился в воспоминания. – Про огонь – общий девиз, а еще были индивидуальные. Много разных. Чарли Небраска кричал: "На ножи!" Фред Пикок, Андрей его не застал: "Ад переполнен!" А Фэйри Вильсон: "Зацелую до смерти!" Ну и всякое еще было, всего не помню.
– Вот же богомерзость! – Сказал Клим. – Всех, всех упокоили, слава Создателю!
– Не, не всех. Небраска теперь сидит, как и Блад – под следствием. Надеюсь, обоих шлепнут.
– А Фэйри что за баба? – Спросил Разуваев и облизнулся.
– А Фэйри мертва! – Отрезал я, пока народ не начал вспоминать, а я не дал кому-нибудь в рожу.
После чего разговор сам собой свернулся в сингулярность, так как техперсонал извлек наши тушки из скафандров.
По трансляции прозвучал голос пилота-навигатора:
– Экипаж, внимание! Выход на разгонный трек через пять минут! Приказываю: всем занять места согласно расписанию! – Потом голос откашлялся и по-человечески предупредил. – Я серьезно, тут дейнекс-камера на ладан... если во время разгона накроется силовой эмулятор, всех храбрых намажет на переборки! Потом закрасим, чтобы не отшкрябывать!.. По местам, короче!
"Веселый!" – одобрительно подумал я.
После чего мы все расселись в креслах-компенсаторах, а "Левиафан" как следует поднатужился и нырнул в Х-матрицу.
Альцион.
Чтобы донырнуть дотуда, изношенным и не самым совершенным движкам LM-225 пришлось пять раз погружать корабль в подпространственный кисель. Потому что Альцион далеко.
Далеко – не то слово!
Если представить владения Великорасы в сильно упрощенном виде, получится колоссальная буква Y, где нижняя планка – Объединенные Нации, правая – Конкордия, точка в середине между ними – Большой Муром, а левая – это Тремезианский пояс и небольшой, известный нам, кусок Чоругского Домината. От середины нашей планки, где расположена Земля, до Тремезии – две тысячи парсеков. Еще две тысячи – до чоругов.
И вот за ними, за территорией, которую братья-раки почитают сферой своих интересов, за границей даже условного их контроля, лежит система Альцион. Совсем пустая и совсем ничья, потому что хрен достанешь.
