Потом он стал оценивать события с другой стороны и понял, что боится собственно вовсе не за нее, а за себя самого, сознаться в этом он смог не сразу. Угрызение совести последовавшие признанием, толкнули Алика на отчаянный поступок.
– Эл, я хочу вернуться домой, – сознался он.
Она посмотрела с пониманием, покивала.
– Я тоже этого хочу, но не сейчас… Не сейчас.
– Но достаточно одного твоего желания и ничего этого не будет. Понимаешь? – почти умоляюще произнес он.
– В том-то и дело, что ничего. Ничего не будет. Есть шанс многое изменить. Я не смогу вернуться, если не попробую помочь кое-кому.
– Кому?
– Всем. Земле. Людям. Галактису. Они почти воюют, но это такая глупость!
Алик ее не понял, Эл ясно ощутила это. Она не боялась действовать одна, но она рискует потерять друга. Когда он сказал: "Я верю тебе, Эл", она словно крылья за спиной почувствовала. А теперь – растерянный взгляд, сомнения. Мечется, не похоже на него. Алик, нет! Поддержи меня! Она очень хотела, чтобы он ее услышал. Пожалуйста, Алик.
– Ты вознамерилась помирить два мира? Эл! Очнись! Ты собираешься изобразить миротворца? Кто будет тебя слушать? Что ты знаешь об этом? Кто ты такая? Для всех ты – изменник! Одни считают, что ты подделка, тебя подменили на Тобосе, другие, что ты вступила в Галактис и стала шпионом. Кто станет тебе доверять?
– Ты, Димка, Ольга, Игорь, Ставинский, Леон, Курк, Верден, Торн – капитан, который меня спас, Галактис. Еще продолжить? Список будет не из десяти имен! – гордо заявила Эл.
– Против миллиардов предубежденных, – зло сказал он.
– Миллиардам до меня дела нет. А ты, если не можешь помочь, не мешай! – вспылила она, потом нахмурилась. – Прости.
Она не могла злиться на него. Права не имела. Его опасения не случайны.
– Почему ты назвала Курка? Он же инспектор? – спросил он.
– Он мне нравиться, кажется, что он будет копать до последнего и докопается до правды, а правда в том, что я не виновата. Я чувствую – он свой человек. Еще новости есть? Я не хочу ссориться, Алька. Остынь. Я тебя понимаю, я тоже хочу домой, мне бы на Землю попасть, вот разберусь и обещаю – мы вернемся.
"Вопрос – когда", – подумал Алик, а вслух сказал:
– Сюда летит Ставинский.
– Я даже подумать о нем еще не успела, а он уже летит.
– Он выхлопотал тебе отпуск. На Землю. Теперь понимаешь, почему я настаиваю на возвращении. Это шанс, Эл. Вокруг тебя такое начинается. От Ставинского теперь зависит твоя судьба в Космофлоте, сможешь ли ты вообще летать.
– Да. От меня только перья полетят, – пошутила Эл. – Командор будет резок. Уйди в дальний угол. Вот туда, – Эл указала пальцем на нишу в углу.
Алик послушно ушел. Эл набрала код на видеофоне.
– Леона Дантела, пожалуйста, – уверенно сказала она.
В Космофлоте было принято обращаться по имени – это считалось вежливостью. Звания лишь определяли порядок, иерархию в управлении системой, а человеческие отношения, даже дружеские ценились особо. Космофлот – большая семья, – твердили в академии. Уровень коммуникации ценился высоко.
Дантел ответил не сразу. Сейчас он умолял про себя, кого уже сам не знал, чтобы Эл отсрочила визит.
– Я слушаю, – угрюмо сказал он.
– Леон, – Эл умышленно обратилась по имени, – отсрочьте мой рапорт, не могу сказать на сколько, как сочтете возможным. Я должна встретить командора Ставинского. Формально, я еще его курсант. Он летит сюда. Разумно его подождать.
На немой вопрос Леона Эл пожала плечами.
– Хорошо. Чтобы я тебя на службе до его прилета не видел, – не без удовлетворения согласился Леон.
– Да, – с улыбкой ответила Эл.
Видеофон отключился, а Леон облегченно вздохнул. Это удача.
Так же как Леон Дантел не видел Алика в комнате Эл, так и Эл не видела Курка в кабинете Дантела.
Курк сел на свое прежнее место.
– Девушка, похоже, умна не погодам, – высказался Курк в никуда. Леон ничего на это не ответил. – Она права. Ставинский ее непосредственный наставник. Прежде всего, она ответит перед ним.
Курк почесал подбородок и лениво прикрыл глаза. Так продолжалось недолго.
– Ее любят коллеги? – наконец спросил он.
– Вообще-то на подобные вопросы я не обязан отвечать. Вы знаете правила.
– Знаю. Я хочу разобраться во всем до того, как закрутиться эта карусель, чтобы не страдать от предубеждений.
– Почему я должен вам верить?
– Единственное, что меня интересует, – протянул Курк, – это истина.
– Какое совпадение, – усмехнулся Леон.
– Вы ее защищаете, а значит, уважаете.
– Мне не на что жаловаться. Она отлично выполняет свою работу. Этот случай – исключение.
– И все-таки. Общительность, – напомнил Курк.
– Если дело не касается полетов, она со всеми ладит. Когда речь идет о работе, могут возникать спорные вопросы.
– Чем она это мотивирует?
– Тем, что от ее действий зависит жизнь людей и ее самой. Он чувствует ответственность.
– Не слишком самонадеянно?
– Она бывает права. У нее профессиональное чутье. Именно чутье. Она вживается в ситуацию, порой обгоняя стариков. Подготовка тоже хорошая, Эл свойственно досконально разбираться в ситуации. Для ее возраста – завидные качества. В одиночку она работает отлично. Мне как командиру не на что жаловаться.
– А в чем основная причина споров?
Леон вдруг обнаружил, что не знает ответа. Он не особо интересовался тем, о чем спорит Эл с техниками со всеми остальными, и спорит ли вообще.
– Не могу точно сказать. Мое мнение не даст полного ответа. До меня скандалы не доходят. Мои подчиненные сами решают споры. Тут люди опытные, сами разбираются. Но если предлагаю взять ее в группу, навязывать не приходится, не отказываются. Техники даже любят с ней работать. Она не лениться проверять все системы, что не все любят. А что до ссор, пожалуй, она жаждет самостоятельности. Ей восемнадцать, она доказывает право иметь свое мнение. Вспомните себя в ее возрасте.
– А приказы?
– В конечном счете, она их выполняет.
– Но спорит?
– Она будущий капитан, даже уже капитан. Она должна уметь думать. У нее есть право на свое мнение. Плохо, что она отстаивает его с пеной у рта. С годами пройдет.
– По рапортам с Тобоса у нее был нервный срыв.
Курку было важно мнение Дантела, он год работал с девушкой. Курк был очень внимателен.
