— Пару местных суток, — согласился он.
— В твоей крови наноботов сейчас столько, что можно и за урановый стержень схватиться, — сказала она негромко. — Мало кто знает об этом и, естественно, никто не расскажет тебе такое. Боты все починят, правда и помрет их изрядно. Но у меня есть еще один секрет. Обещай, что если будет случай, ты увезешь меня отсюда!
— И ты поверишь, если я скажу «да»? Почему? — удивился Тверской.
— Земляне всегда держат свое слово, — она была уверена в этом на все сто, и Яр не стал ее разочаровывать. Спросил о другом:
— Если я тебя возьму с собой, мы все равно попадем на корабль этого зарвавшегося мальчишки Дорова. Он тебя…
— Не смей его так называть, — с плохо скрываемой яростью потребовала Ванесса. — Ты даже его пальца не стоишь.
— Ну, конечно, — кисло ухмыльнулся Яр. — И слово свое я не держу и действую только так, как удобно мне.
— Что же, тогда мне не повезло, — ее голос стал скучающим. — Там, внизу на стенах такие же линии, как в коридорах. Этот зеленый свет распространяется через воду и на торцах алмазных стержней отражается. Уран не обладает такой кристаллической решеткой. Алмаз же в некоторых, редких стержнях, выходит на поверхность. Будешь нырять — ищи зеленый блик.
— А маяк?
— Не знаю.
Она пожала плечами, легла, вытянувшись в струнку, некоторое время смотрела в потолок, потом закрыла глаза. Яр, помедлив, выпил горьковатую жидкость и, тут же ощутив головокружение, опустился рядом. Его сознание стремительно проваливалось в сон.
— Остальное ты знаешь, наверное видел, — Тверской потянулся было к щеке, но отдернул руку. — Ныряли мы, Ванессу придавило.
— Это был единственный толчок за все время, — обратил я внимание полковника на очевидную вещь.
— Я был предупрежден. Ванесса перед самым купанием объяснила, что будет устроен обвал. Где и на кого будет направлен удар, никто не знает. Это — оправданный риск, вот и все. Очередное развлечение.
— Вот как, — я задумался.
— Я обещал Вени, что если мы уберемся отсюда, то возьмем ее с собой. Я сдержал свое слово. Когда мы прибыли на Шквал… пилюлькин был очень зол. Я его таким злым никогда не видел, из чего сделал вывод: нашей гостье… временной пассажирке… опасно находиться без присмотра. Пока я сам был в лазарете, пришлось попросить Макса и Анатолия не спускать с нее глаз. Бартика же, уж прости, я запер в карцер до твоего пробуждения. Сам решишь, что с ним делать.
Вени я никуда не выпускаю, она все время под моим приглядом, потому что я не очень уверен в своих коллегах. Девка эффектная, правда Доров? Ну а пилюлькин решил, будто у меня с ней роман.
— И ты даже не думал об этом? — прищурился я.
— Почему не думал, думал, — не стал отпираться Тверской. — Если у тебя под боком такая баба, как об этом можно не думать? Но это не значит, что я перестал оценивать и делать выводы. Сейчас она под моей защитой, до любой ближайшей планеты, где я ссажу ее. Но координаты возьму непременно, когда все закончится, ухлестну за ней.
— Чего-то я не понимаю, — вяло отозвался врач и обреченно поплелся к шкафам, открыл выдвижную нишу из которой, как из морозилки в тепло палаты потек белесый пар. Покопался там и достал какой-то баллон.
— Обещанный виски? — с надеждой спросил я, но врач помотал головой.
— Ну а чего тут не понять? — словно бы удивился Яр. — Если госпожа Дорова сунулась за обиженным супругом в самое пекло, то почему я не могу верить, что настоящая любовь может спасти даже самую заблудившуюся душу?
— Ты вот это сейчас серьезно? — скривился я.
— Это он заливает, — Змей подошел к Тверскому.
— Чего тебе, пилюлькин? — осведомился тот.
— Заткнись и закрой глаза, я тебе фейс поправлю. И, еще раз меня назовешь иначе, чем по имени отчеству, найдешь у себя в завтраке слабительного столько, что с унитаза двое суток не слезешь!
— Ой, напугал-то как, — пробормотал Тверской, но уже без сарказма, и покорно замер. Не знаю. Не знаю, я бы нашего врача злить не стал. Клятва Гиппократа само собой, но слабительное — священно!
Глава 18. Четвертый этап. Диверсия
Рубка Шквала. Тихо, едва слышно поскрипывает кресло под мерно раскачивающимся на своем месте Риком. Пилот думает и мне не хочется нарушать эту тихую, приятную задумчивость.
Играет музыка, позаимствованная у Змея, снова Бах, снова тихая и пронзительная, переливается мелодия, то успокаивая, то пробуждая.
Я кручу в руках информаторий, вглядываясь в столбцы цифр на мониторах.
Мне кажется, или мы потерпели фиаско? Так спросил меня Рик, когда неизвестный корабль в третий раз ушел в гиперпрыжок. Мы не успевали нагонять его, и он убегал снова. А ведь задание ясно: догнать, взойти на борт и вставить информаторий в управляющий модуль.
Но, если он так и дальше будет убегать, появляясь то там, то здесь, что мы можем сделать? Уповать на удачу?
— Зачем ты взял Бартика с собой? — неожиданно спросил Рик. Я даже вздрогнул.
— Боялся, что он сболтнет лишку про коменданта, — проворчал я, включая сканер. Ну здрасти, милая моя, тут как тут, камера. Повернул показания сканера к Рику, тот кивнул.
— Его бы убили, он понимает это?
— Я думаю, ему все равно. Мы поговорили немного, но Бартик не очень то испытывает ко мне благодарность.
— Что логично, если вспомнить, кто он такой и каковы его истинные цели.
Спина Рика напряглась.
— Засек новый сигнал! Снимаю данные. Просчитывать вектор?
— Зачем? — удивился я.
— Для прыжка, — как-то даже растерялся Рик.
— Ты так и собираешься прыгать за ним по всей Вселенной? — задал я наводящий вопрос. — Считывай всю возможную информацию о классе и параметрах корабля. Может быть, в этот раз получится что-то путное?
— В прошлый раз были слишком сильные помехи, Антон.
— Да, я знаю… О! Да! Так то лучше! — ко мне на терминал посыпались водопадом цифры.
И снова тишина и музыка.
— Ты видишь? — каким-то зловещим шепотом спросил пилот.
Я молчал. Я просто не мог это сказать.
— Это он, — зашептал Рик. — Я узнал его. Все сходится! Сходится, Доров, ты слышишь???
— Слышу, — буркнул я, приподнимая информаторий. — Ну, правильно, чем еще это могло оказаться, а Рик? Прекрасное и непонятное, при этом режет пальцы до кости?
Пилот глянул на зажатый в моей руке диск.
— Будь я проклят, — сказал он через силу, — это что же, его душа?
— И корабль неуправляем, — согласился я. — Совершает случайные скачки, может быть, ищет эту штуковину или вовсе мертв и работает по рендомной программе.
