– Мне его проще убить, чем убедить, – Вольдемар прямо высказал свое отношение к этой затее.
– Забудьте свои флотские замашки, капитан, – сенатор Тасселер продолжил наставлять капитана Дескина на путь истинный. – Вы должны его именно убедить, причем без всякого насилия. Сосредоточьтесь, соберитесь и действуйте. Сейчас в ваших руках, а точнее, на кончике вашего языка находится судьба не только Республики, а почти всего человечества. И в этих красивых словах есть доля правды. Поэтому приложите все усилия для успешного выполнения вашей миссии.
– Я постараюсь, – заверил его Вольдемар, но прозвучало это как-то не очень убедительно.
– Да уж постарайтесь, будьте так добры, – голос сенатора был полон неприкрытого сарказма. – Тем более что сама идея принадлежит вам.
– Мне, – капитан Дескин не стал отрицать очевидное. – Разрешите приступить к выполнению?
– Не торопитесь, – притормозил его сенатор. – Мне, в принципе, понятен мотив ваших действий, но как далеко вы готовы зайти на этом пути?
– Не понимаю вас, господин сенатор, – искренне удивился Вольдемар.
– Предположим, я предложу вам убить адмирала Кагершема…
– Я не буду этого делать.
– Даже если это будет необходимо для завершения войны?
– Ни при каких обстоятельствах.
– Вот об этом я и говорю. Что вы считаете допустимым сделать для достижения нашей цели?
Вольдемар задумался. А в самом деле, как далеко он готов зайти? Отвечал Вольдемар не торопясь, тщательно обдумывая свои слова:
– Мне абсолютно безразличны ваши межпартийные разборки. Единственное различие между вашей партией и партией Кагершемов я вижу в том, что ваши деньги делаются на меньшей крови, поэтому сейчас я с вами. Но когда война закончится, наши пути разойдутся, и, надеюсь, навсегда. А что касается длительности моего пути, то я готов договориться о мире с врагами моей Родины. Убивать своих, похищать людей и продавать военные тайны я не намерен.
– Понятно, хотите остаться чистеньким.
– Хочу, но, боюсь, не получится. Совсем недавно я был близок к тому, чтобы убить за кусок хлеба.
– Хорошо, что вы это понимаете. А не боитесь, что вся эта история когда-нибудь вскроется? Тогда адмирал вас в звездную пыль сотрет.
– Когда-нибудь она наверняка вскроется, слишком много людей в ней задействовано, кто-нибудь обязательно проболтается, но я готов рискнуть.
Сенатор рассматривал Вольдемара так, как будто увидел у него на лице что-то новое. Наконец он опять заговорил:
– Очень интересно. Значит, шантажировать вас этим бесполезно?
– Абсолютно.
– И смерти вы тоже не боитесь?
– Боюсь. Но она слишком долго ходит рядом со мной. Я к ней уже как-то привык.
– Очень интересно, – повторил сенатор. – У всех людей есть такие ниточки, как у кукол. Дернул за одну – поднялась рука, за другую – нога, за третью – и человечек пошел, куда вам надо. У вас такие ниточки тоже есть, но пока я их не вижу.
– Есть. Конечно, есть, сенатор, – согласился Вольдемар. – Как и у вас. Обычно люди, которые привыкли дергать других, забывают, что точно такие же есть и у них самих, и очень удивляются, когда их за эти ниточки начинают дергать. К тому же ниточки могут и порваться.
– Спасибо за предупреждение, капитан. Идите, и помните о важности вашей миссии. Нам очень нужен надежный контакт с антивоенной партией Империи.
– Я постараюсь. Счастливо оставаться, господин сенатор.
– Удачи вам, капитан.
Уже на самом пороге сенаторского кабинета Вольдемар был остановлен еще одним вопросом:
– Что вы имели в виду, говоря, что наши деньги делаются на меньшей крови, чем деньги Кагершемов?
– Производственный травматизм, господин сенатор.
Прежде чем перейти к основной части сегодняшней задачи, Дескин решил понаблюдать за Доном Армандом. Благо время позволяло, прием в министерстве иностранных дел планеты Леда только начинался. Остальные приглашенные из имперского посольства уже растворились в толпе гостей, помощник военного атташе остался один, что облегчало контакт. Сопровождающий Вольдемара сотрудник республиканского посольства тоже исчез. Свою задачу он выполнил, а светить Дескина в обществе республиканских дипломатов было ни к чему. Наблюдая за Армандом, Вольдемар вдруг понял, что тот ощущает себя не в своей тарелке. Неудивительно: в своей должности он пребывал меньше трех месяцев, а на дипломатическом приеме присутствовал впервые. Видимо, и на приемах при дворе императора он тоже не бывал, а ведь его дядя по своей должности был обязан присутствовать на данных мероприятиях. Или членов семей на них не приглашали?
Оставшись в одиночестве, Арманд явно не знал, чем себя занять. В толпу у столиков с местными деликатесами лезть не стал, потерся у стены, перехватил официанта и взял с подноса бокал с игристым вином. Отпил из бокала, поискал глазами знакомых, но никого не нашел и опять занял прежнее место, подперев стену, хотя та явно не собиралась падать в ближайшее время. Все, пора. Вольдемар напустил на себя вид завсегдатая здешних приемов и, прихватив с подноса такой же бокал, направился к одинокой фигуре, выпадавшей из снующей толпы. Хоть бы слухи о позиции его папаши по отношению к войне не оказались только слухами и не изменились за последние годы.
– Скучаете? Впервые на таком приеме? К этому вину чудесно подходят вон те фрукты, – Вольдемар указал в сторону столиков, наглухо перекрытых представителями обоих полов местного бомонда. – Выведены здесь, на Леде, и больше в мире нигде не встречаются. Обязательно попробуйте.
– Благодарю вас. Конечно.
Арманд не проявил желания проталкиваться сквозь толпу за какими-то неведомыми плодами, а вот собеседнику явно обрадовался. Помощник военного атташе, как и его шеф, это легальный шпион на планете пребывания. Для такой работы нужна агентура и связи в высшем обществе. Ни тем, ни другим младший Арманд обзавестись не успел, дипломатической работе и агентурной разведке его никто не учил. Сейчас, на приеме, ему и следовало заводить новые знакомства, но как это делается, бывший командир орудийной башни имперского крейсера не знал. Поэтому и обрадовался появлению общительного незнакомца.
– А вы, видимо, здесь часто бываете? Не просветите меня о местных обычаях?
– Нет, что вы. Здесь я, как и вы, в первый раз, – не стал врать Вольдемар. – А обычаи здешние от общепринятых ничем не отличаются. Местное общество стремится не отставать от передовых планет, хотя сама Леда провинциальна до невозможности. А вы как считаете?
Вообще-то Вольдемару уже давно следовало представиться собеседнику, но он предпочел нарушить правила светского тона. Неопытность собеседника в этих вопросах позволяла такое нарушение.
