- Ну, извините! Я-то откуда знала? Ты же меня вовремя не предупредила! - огрызаюсь в ответ.
Отворачиваюсь от этой зазнайки. Как, впрочем, и она от меня. С каждой минутой соседка раздражает меня всё больше и больше. А мне ещё с ней в одной комнате жить! Я, конечно, могу попробовать попросить Глэдис, чтобы она переселила меня к кому-нибудь другому, но сомневаюсь, что из этой затеи выйдет что-то хорошее. Во-первых, не хочу лишний раз беспокоить по пустякам Верховную ведунью, а, во-вторых, глядя на остальных шатер, которые даже не удосужились со мной поздороваться, сильно сомневаюсь, что хоть одна из них будет чем-то лучшей этой воображалы Мэд.
М-да… Похоже, в этом Руаре о слове «дружба» никто никогда и не слышал! На душе внезапно становится так тоскливо и одиноко, что хочется всё бросить и оказаться рядом с Эваном. Вот рядом с кем мне всегда хорошо! Можно было бы залезть, например, на подоконник и попросить, чтобы мальчишка-альтаирец сыграл на скрипке мою любимую мелодию. Или, закутавшись в тёплый плед, устроиться рядом с альтаирцем перед камином и слушать, как он старательно читает мне книгу. Вспоминаю друга и тут же стараюсь как можно быстрее прогнать мысли о нём. Зачем бередить старую рану? Всё равно мы уже никогда не встретимся.
Жаль, конечно, что мой толстокожий братец совсем не похож на Эвана. Впрочем, на безрыбье и Анигай - родная душа. Брат, конечно, у меня не эталон дружеской поддержки, но сейчас я была бы рада и ему.
Бросаю взгляд в сторону стола воинов. Осторожно высматриваю Анигая. Наконец, нахожу его взглядом. Сидит в одежде воина-ученика с самого края. На какое-то мгновение наши взгляды пересекаются. Я улыбаюсь, а вот брат… Анигай торопливо отворачивается. Видимо, помнит наказ Карла – никто в Руаре не должен знать, что мы родственники. Братец не хочет ради меня рисковать своей мечтой. Вот эгоист! С каких это пор он стал играть по чьим-то правилам?! Не хочет общаться со мной – прекрасно! Я тоже не буду его замечать!
Утыкаюсь в тарелку с жаренным мясом. Ароматным, вкусным. Хочу побыстрее забыть о предателе-брате, который так шустро променял меня на Руар, но не получается. На душе внезапно становится так пакостливо и тоскливо, что я даже перестаю чувствовать вкус рагу. Вот дожила! А ведь ещё совсем недавно я искренне считала, что счастье напрямую зависит от роскоши и сытости, которые мне может дать Руар.
2. Ночной гость
- Ты всё понял?
Мальчишка-воин лет шестнадцати, высокий, поджарый с небольшими близко посаженными чёрными глазами кивает. Он даже не пытается скрыть от Верховного воина довольную высокомерную улыбку.
- Да, Дэус Карл.
- Тогда иди.
Подопечный исчезает в лабиринте коридоров Руара. Карл подходит к окну. Его холодный взгляд блуждает по толпе учеников, пока, наконец, не останавливается на новенькой. Девчонка, то и дело вертясь от любопытства, спешит вслед за недовольной Мэд после ужина в крыло шатер.
- Если ты думаешь, что надолго здесь задержишься, девочка, то сильно ошибаешься, - недобро усмехается Верховный воин, глядя вслед Адамаск.
***
- Поздно уже, спать ложись. Завтра рано вставать на занятия.
Переодевшись в длинную ночнушку, Мэдлин забирается на кровать. Бросает недовольный взгляд на Аду, которая, зачитавшись книгой, всё ещё сидит за рабочим столом.
- Надо же! Не думала, что чернь читать умеет, - ехидничает шатера.
- Сама дура, - даже не соизволив обернуться, с откровенным безразличием отзывается Ада, перелистывая книгу. – Хм... Ничего себе, как всё перековеркали! Вот у писателя фантазия-то!
- Ты это о чём?
Девочка сосредоточено пробегается глазами по очередной странице книги.
- Здесь написано, что после заключения перемирия на Дарии не осталось ни одного военнопленного.
- Ты ставишь под сомнения слова главного историка императора?! - в шоке ахает шатера. – Ты вообще понимаешь, что говоришь?! Да как ты смеешь?!
- А чего бы мне не сметь? – Ада захлопывает книгу, брезгливо кидая её на стол. – На Дарии до сих пор полно военнопленных. Поверь, я знаю, что говорю. Лично видела. Одному из них, кстати, воин Руара на моих глаза на днях вспорол живот.
- Что за бред ты несёшь?! – возмущению Мэд, кажется, нет предела. – Я сейчас же найду Верховную ведунью и расскажу ей, что ты сеешь смуту! За это Дэуза тут же сделает из тебя серую прислужницу. И тогда мне не придётся больше терпеть тебя у себя в комнате!
Ответ Ады застаёт Мэдлин, когда та уже подлетает к двери.
- Я родилась и выросла в Катаре, - спокойно объясняет девочка. – Часто бывала на рудниках. Военнопленных там хоть отбавляй. Не меньше, чем каторжников Дэбэра. Не веришь мне - спроси Глэдис. Старуха прекрасно это знает. Или Дэуса Карла – его подопечные частые гости у нас на катарских рудниках. Особенно, кода там проходит очередная инспекция.
- Да как ты смеешь называть Верховную ведунью старухой?! – от возмущения у Мэд перехватывает дыхание.
В ответ Ада лишь нахально смеётся.
- Ты сама только что назвала её точно также. Может, мне сообщить об этом Верховной… старухе? Чтобы та тут же сделала из тебя серую прислужницу, и вся комната досталась мне! – ехидно интересуется новенькая.
Понимая, что один Отар знает, что творится в бедовой голове у этой странной девчонки, Мэдлин решает не рисковать. И хотя в Руаре заложить друг друга даже по мелочам считается делом первостепенной важности и всячески приветствуется (во избежание смуты), в этот раз шатера предпочитает смолчать. Опасаясь, что этот донос может ей самой выйти боком. Новенькая явно находится в привилегированном положении у Верховной ведуньи, иначе бы та не привела тринадцатилетнюю в Руар.
Разобиженная Мэд возвращается в кровать. Гасит ночник. Скоро ложится спать и Ада. Вот только выспаться этой ночью у девчонок так и не получается.
***
Холодно.
Холодно, мерзко и темно.
Кровь…
Да… Это запах запёкшейся крови. Как я раньше этого не поняла? А ещё истошные женские крики.
Её вой.
Как же эти вопли бьют меня по ушам и нервам. Хочется спрятаться, убежать подальше от этого проклятого места, но не могу…
Так странно… Все звуки доносятся до меня словно через эхо. Словно я нахожусь в воде. Нет, я не тону, а просто лежу и слушаю. Как же мне хочется сбежать отсюда, но не могу, не могу, не могу…
И снова темнота и тишина.
Такая страшная мёртвая тишина. Она ещё страшнее тех криков.
Мне самой хочется кричать, но в горле парализующий ком. Чувствую, как сознание, а вместе с ним и жизнь, ускользает от меня. И только знакомый плач скрипки, внезапно доносящийся невесть откуда, заставляет меня вспомнить и осознать: всё это лишь сон. Страшный сон, который я вижу с самого детства.
