– Может быть, в другой раз, – сказал Кирк, – присоединяйтесь к остальным на платформе. – Он повернулся к Пайку, стоявшему у пульта, и сказал:
– Ну, заводи!
– Капитан!
Спок сделал шаг вперед.
– Что? – спросил Кирк немного удивленно. Неужели Спок неожиданно передумал?
– Дело в п'отмаранине, сэр. Если вас не будет слишком долго, он может решить, что вы бросили его.
Кирк почувствовал, что ему не хочется говорить на эту тему.
– Ему все уже объяснили, – сказал он Споку, – я попросил мистера Клиффорда об этом. В любом случае, я не собираюсь отсутствовать долго. Меня не будет несколько дней.
Сказав это, он подумал, все ли необходимое сделал. И что, если п'отмаранин решит, что его обманули и что Кирк бросил его?
Он посмотрел на своего старшего помощника.
– Но на всякий случай, Спок, последите за ним.
Казалось, спокойствие вулканца было на йоту поколеблено. Он, видимо, чувствовал себя неловко.
– Я, сэр?
– Если не возражаете, Спок. Я знаю, что вы с удовольствием бы занялись другими вещами. Но все остальные сейчас или со временем отправятся в Транстаун, не так ли? Мне бы не хотелось, чтобы с ним случилась неприятность по невнимательности.
К Споку вернулась его обычная бесстрастность.
– Как хотите, – сказал он.
Кирк улыбнулся.
– Спасибо.
– Ну ладно, – сказал Маккой, – хватит терять время. Увидим мы сегодня Транстаун или нет?
Пайк взглянул на Кирка.
– Отправлять, сэр?
Капитан кивнул.
– Да, пожалуйста, мистер Пайк. Через секунду транспортер пришел в действие.
* * *
Транстаун подействовал на Леонарда Маккоя как глоток крепкого виски. Он шагал вместе с Кирком и Скотти по центральной улице, по которой лился поток, в основном людей с безумными глазами, который то и дело образовывал водовороты, кружил, внезапно менял направление, если вдруг что-то привлекало всеобщее внимание.
Не было недостатка и в различных увеселительных заведениях, их хватало на любой вкус. Запрещенные Федерацией спортивные соревнования можно было увидеть на специальных голотреках, где, благодаря особому компьютерному эффекту, они демонстрировались в трехмерном изображении, являясь при этом причиной бесчисленных пари. В анимационных магазинах можно украсить свое тело живыми картинками: под кожу при помощи инъекций вводят множество паразитирующих клеток, способных создавать определенный цветовой рисунок. И, разумеется, привлекали многих с'ризы: что-то вроде притонов, где человек мог удовлетворить свои самые тайные желания, реализовать свои самые непристойные мечты – и все это не переступая порога реальности, в пределах своего воображения.
С ближайшего космопорта доносился гул устаревших уже грузовых кораблей, напрягавших свои силы для преодоления тяготения. При проектировании космопорта учитывались звуки труб уличных музыкантов и громкий смех веселящихся людей.
Транстаун был пестрым и ярким, мрачным и таинственным одновременно, он отталкивал и в то же время очаровывал. И небо – бархатное покрывало, усеянное тысячами драгоценных камней – казалось, сливалось с ним в одно целое.
– Эй, – крикнул Скотти, голос которого едва можно было услышать во всеобщем гуле. Он схватил Маккоя за руку и добавил:
– Посмотрите сюда!
Доктор посмотрел в направлении, куда ему указывал Скотти. Там стоял окруженный толпой жонглер, одетый в черный костюм. Он подбрасывал в воздух блестящие металлические предметы с острыми краями, которые выглядели довольно опасно. Маккой не мог сказать, сколько их было, потому что они очень быстро вращались в воздухе, причем по нескольким осям, вырисовывая замысловатые переплетения.
– Что будем делать? – громко спросил Кирк, желая, чтобы его услышали. – Подойдем поближе?
– Почему бы и нет, – ответил Маккой.
Оказавшись вблизи жонглера, он еще выше оценил его мастерство. С теми предметами, которыми он жонглировал, ему нельзя было сделать ошибку. Он должен был поймать их так, как нужно, и тут же легким движением руки бросить вверх, заставляя вертеться и кружиться. Их было не меньше полдюжины, в свете луны лицо жонглера было бледным, с едва заметными бусинками пота. Он был серьезен и сосредоточен. Казалось, его совершенно не отвлекает шум улицы.
«Луна, как кривая турецкая сабля, а звезды – острые шипы», – совершенно неожиданно для Маккоя ему на ум пришла эта строчка. Где он ее слышал? Или читал? В какой-то экзотической книге стихов, которыми он увлекался в медицинской школе? Или ее кто-то прочитал ему? Та девушка со светлыми волосами, на берегу поросшего деревьями ручья, на исходе лета, в то время как невдалеке паслись кони… Он посмотрел на Джеймса Кирка и увидел, что тот улыбается. Улыбка была открытой и беспечной, как будто, сбросив пятнадцать лет, он снова стал курсантом.
Маккой радовался за него. За него и за себя. Он засмеялся.
Кирк услышал смех и повернулся.
– Веселишься, Боунз?
– Нет, только еще начинаю, – сказал доктор. – Хотя я мог бы заняться этим и там, где не так много народу.
Он взглянул на Кирка.
– Ведь здесь есть такое местечко?
– Даже несколько, – ответил капитан, улыбаясь. – Конечно, если ничего не изменилось за последние годы.
Маккой пожал плечами.
– Ну что, может, отдохнем как следует? Ведь живем только раз.
Кирк посмотрел на Скотти:
– А ты как?
– Отлично, – ответил Скотт, – я согласен, если только там можно промочить горло.
– Промочить горло? – переспросил Кирк. – Да там, мистер Скотт, можно просто захлебнуться, если захочешь.
Кирк огляделся, вероятно определяя их местонахождение. Затем он показал рукой, куда идти:
– Я думаю, что это там.
* * *
…Спок нашел К'леба в комнате отдыха за экраном компьютера. Когда он вошел, п'отмаранин поднял голову.
Несколько секунд они оценивающе рассматривали друг друга. Затем, как и предполагал вулканец, парень попытался пойти с ним на мысленный контакт.
«Это всего лишь рефлекс», – сказал себе Спок. Разумеется, после общения с людьми он вряд ли еще надеялся встретить здесь существо с его типом сознания.
Всего лишь рефлекс. Правда, на эмоциональной основе. Примитивное ощущение. Одиночество.
Спок не был подготовлен к такой интенсивности эмоций. Как можно осторожнее он преградил путь эмоциональной волне.
П'отмаранин слегка сморщил лоб. Видимо, ему все-таки удалось что-то обнаружить.
Он снова сделал попытку войти в сознание Спока. И на этот раз вулканец установил заслон. На лице мальчика он прочитал разочарование.
Наверное, для него это очень необычно. Его сознание не было похоже на то, с чем ему приходилось сталкиваться до сих пор. Сознание столь высокого уровня, что оно способно изолировать себя полностью от внешнего мира.
