— Это лучше, чем Сен-Жюст! — прорычала она.
Каша пожал плечами.
— Возможно. А возможно и нет. Но Сен-Жюст, так или иначе, мертв, и тем самым выпал из уравнения. Давайте не будем забывать, что нашей главной ответственностью — главной для всех нас — является ответственность перед республикой и её людьми. Не перед какой-либо её организацией.
— Легко тебе говорить! ГБшник!
Юрий стиснул зубы до хруста. Ради Христа, Женевьева. Мы только что едва избежали катастрофы из-за того, что одна женщина не могла контролировать себя. И теперь ты собираешься всё это испортить? На случай, если вы не заметили — адмирал! — у нас тут всё ещё есть два полностью вооруженных СД Госбезопасности в системе. Да, конечно, я, может быть, смогу контролировать этот, судя по тому, как у меня получилось собрать командный состав. Вот только это смешанный командный состав, собранный на скорую руку, и если подать людям из ГБ идею, что флот и морпехи собираются начать ответную чистку… Боже, всё это может перейти в гражданскую войну!
Он оборвал злую, отчаянную мысль. Каша снова обратился к Чин, всё тем же спокойным, холодным, уверенным тоном.
— Да, я ГБшник. Но скажите мне, адмирал, за что же вы обижены на меня? — Каша бросил взгляд на экраны. — Или на комиссара Радамакэра. Или на комиссара Джастис?
Это — наконец-то! — похоже проняло Чин.
— Ну… вы избили моих людей!
Брови Каша поползли вверх.
— Ваших людей? Адмирал Чин, я не могу припомнить ни единого случая, когда я распорядился бы о телесных наказаниях хотя бы одного представителя флота или морской пехоты. — Он посмотрел на Неда Пирса, который тоже попадал в поле зрения. — Ну, допустим, вы можете сказать, что я наказал кулаки сержанта, приказав ему превратить несколько моих людей в отбивные. Или вы забыли — в который раз — что Радамакэр и Джастис не военные и служат в ГБ.
Если у Юрия и были какие-то сомнения в том, что он любит Шарон Джастис, она развеяла их не сходя с места. Шарон улыбнулась Пирсу и сказала:
— Сержант, если вы простите мне свои бедные кулаки, то я прощу вам своё бедное лицо. Идёт?
Пирс улыбнулся в ответ.
— Договорились, капитан. Э… комиссар.
Голова Шарон слегка повернулась к изображению Чин. От этой трехсторонней голографической дискуссии голова Юрия начинала понемногу идти кругом.
— Женевьева, прекращай это, — сказал она. — Уже на протяжении шести лет ты восстановила карьеру — и, возможно, спасла свою жизнь — доверяя тем людям из ГБ, которым считала возможным доверять. Почему ты не хочешь сделать этого сейчас? За годы мы сумели спасти Ла Мартин от худшего, что происходило, работая вместе. Я бы сказала, что мы к этому привыкли.
Гнев Женевьевы спадал, и к ней начал возвращаться присущей ей ум. Юрий распознал признаки этого, и глубоко выдохнул.
— О’кей, прекрасно. — сказала Женевьева. — Но это относится только к… ну, к вам. К флотским ГБшникам.
Лицо Каша оставалось, как обычно, бесстрастным. Вези, командир «Тилдена», с другой стороны, выглядел определенно напряженным.
— Я верю, что комиссар Джастис не имеет претензий к капитану Вези, — заявил Каша. — По крайней мере, все рапорты, который я получал от неё при выполнении задания, были исключительно положительными. Я ничего не напутал, комиссар Джастис?
Из-за её секундного колебания, Юрий заподозрил, что рапорты Шарон были несколько отредактированы. Он очень сильно сомневался, что работа с флегматичным капитаном СД была таким уж положительным опытом. Но она жизнерадостно подтвердила.
— Нет, конечно. У меня не возникло проблем с капитаном Вези. И у вас тоже, Женевьева. Вы сами сказали мне, что были довольны работой капитана, особенно тем, как он поучаствовал в поимке того линейного крейсера манти в Даггане.
Взгляд Юрия перепрыгнул на изображение Чин, и он был вынужден подавить смех. Колебания Чин длились дольше «секунды». Юрий был вполне уверен, что похвала Чин Вези, была, в лучшем случае, выдана сквозь зубы. Однако Чин не стала спорить.
— Да, да. О’кей. Не могу сказать ничего плохого про «Тилден». — Женевьева снова начала думать как адмирал. — И, так как я вижу, что Юрий взял «Гектор» под контроль — спасибо, что отключили импеллер и гравистены, Юрий, это изрядно меня успокоило…
Радамакэр был ошеломлен. Он не приказывал…
Потом его взгляд поймал Кит Карсон, и Юрию пришлось бороться со смехом по настоящему. Выражение лица старпома «Гектора» было предельно заискивающим. Как всегда чувствительный к политическим течениям, Карсон, по-видимому, приказал снизить боеготовность СД, пока Юрий был занят предотвращением ещё одного разрушительного кризиса. Это был один из тех немногих случаев в жизни Радамакэра, когда тот был готов петь осанну подхалимам.
— … я думаю, что мы все можем считать военную ситуацию патовой, — продолжила Женевьева. И добавила, поморщившись: — Пока все согласны оставаться в состоянии сниженной боеготовности. И оставаться здесь, на орбите Ла Мартина. Предполагая, что сообщение с торгового корабля о прекращении огня с манти верно, нам какое-то время не нужно будет вести противорейдовые патрули. И — ха! — после того, что мы сделали в Ларами и Новой Калькутте, я также сомневаюсь, что в ближайшее время в окрестностях проявятся какие-либо пираты.
Юрий её поддержал.
— Я согласен с Женевьевой. Давайте посмотрим правде в лицо. Экипажи всех республиканских кораблей здесь, в Ла Мартине, сейчас настолько перемешаны…
«Спасибо этому фанатику. Ха! Закон непреднамеренных последствий опять работает!»
— … так, что пока мы все будем оставаться спокойными — как и сказала Женевьева, оставаться на орбите и в пониженной боеготовности — то никто никого не будет «чистить». Кроме того, — добавил он, пожав плечами, — остались ли у кого-нибудь по настоящему серьёзные неудовлетворённые обиды? Думаю, что в отношении кого бы то ни было находящегося в секторе Ла Мартин не осталось. Так что я не вижу причин, почему бы нам ни продолжать хранить этот сектор республики в состоянии мира и спокойствия. Просто подождите, черт побери, пока мы не узнаем точно, что происходит в столице.
Всеобщее облегчение было практически ощутимым, на всех трех экранах. Юрий ещё раз глубоко вздохнул. Ну, всё. По крайней мере, пока.
Голос Каша прервал его радостные мысли.
— Вы упустили последний вопрос, комиссар Радамакэр.
— Какой же?
— Меня, конечно. Точнее то, что я собой представляю. Я был послан сюда личным решением Оскара Сен-Жюста, тогда главы республики. И оставляя формализм в стороне, думаю можно, не погрешив против истины, сказать, что некоторое время я фактически управлял этим сектором диктаторскими методами.
