«Играй, — крикнул он мне на ККЧП, — а то я не верю…»
И еще дал совет, который я не понял.
Левый маршевый на сто сорок, запомнил?! — повторил я про себя. — Может, это будет ключ к успеху, а? Может, они просчитали с лернийцами, как мне подхватить маяк?
Хлебнул еще, решительно поставил бутылку обратно — в глубокий паз с похожими на желе стенками. Когда бутылка достала до дна, оказалась надежно зафиксировнаной в этой амортизирующей подушке.
Вышел в коридор. Три минуты, это так много. Для нас сейчас три минуты равносильны целой жизни, а мне как раз хватит, чтобы дойти до рубки.
— Титрин? — позвал я без надежды. Кот не появился. Чего я вообще хочу? Чего сам хочу, уже не понимаю? Победить? Хочу надеяться? Хочу принести победу Земле? Я и так уже все себе доказал, уже дано. И не чувствую никаких обязательств перед предававшей меня неоднократно планетой — жестоким, всеперемалывающим механизмом власти с выставленной наподобие знамени жадностью, направленной на обогащение в первую очередь себя.
Вот Тверской, у него там кто-то на Земле, кому угрожают, у Стаса тоже. А все, что у меня осталось хоть немного дорогого — оно на этом самом корабле. Это и есть Стас, девочка Кортни с густой, как у пони, рыжей челкой. Это Натали, в конце концов, какие бы пропасти нас не разделили. И я сейчас, ровно через полторы минуты, отдам команду, чтобы рискнуть тем, что мне дорого. Даже зная, что мой экипаж готов, что, возможно, у всех есть причина стремиться победить и идти до конца (ведь я же не знаю толком, по какой причине здесь оказались другие), и, тем не менее, не могу решиться.
— Внимание, внимание, готовность одна минута.
Я развернулся на каблуках, пошел в противоположную сторону от рубки. Первый уровень, это я проживу как-нибудь.
— Капитан Доров, на мостик! — разносится звонкий голос Натали.
— Корабль, связь с рубкой. Натали — стартуй, я буду, как только смогу.
В коридоре никого нет, я разговариваю сам с собой, но в рубке меня слышат. Так устроены системы.
— Антон, второй уровень?
— Первый сначала пройди, — ворчу я, спускаюсь вниз, к каюте, в которой запирают Ванессу. Открываю дверь прикосновением руки к консоли. Захожу.
Она сидит там… одна. Я почему-то был уверен, с Ванессой будет кто-то из ребят: Тверской сам или Анатолий, но она одна. Сидит в кресле у терминала, смотрит в выключенный экран задумчиво. Пристегнута.
Волосы у нее цвета густой зрелой ржи. Она умеет меняться и с тем всегда остается собой — утонченной и надменной. Но сейчас, реагируя на мой визит, поворачивается, смотри с любопытством. Без высокомерия или вызова, скорее вопросительно.
— Внимание, внимание, десять секунд до прыжка, девять…
— Ванесса, — я подошел и лег на узкую кровать, чтобы в момент прыжка не упасть. Не самое надежное положение, но в первые секунды погружения лучше не стоять: ощущение раздвоения вызывает головокружение.
— Да, Антон, давно не виделись…
— Три, два, один…
Корабль качнулся, будто колыбель от нежного прикосновения материнской руки. Шквал удивительно мягко входит в первый уровень подпространства, мощность стабилизационной установки только тридцать процентов.
— Я с вопросами, Ванесса. Поможешь? — тон доверительный, вежливый.
— Если смогу.
— Капитан, жду команды на наращивание мощности. До точки входа во второй уровень четыре минуты.
— Рубка, разрешаю, мощность шестьдесят, — соглашаюсь я с голосом из динамика. Мне нравится решительность Натали, в отсутствии Рика она почему-то перестала робеть, может, считает себя, единственной, на кого я теперь могу положиться? Чего гадаю, не ясно? Мысли о Натали посещают все чаще.
— Ванесса, маневры в подпространстве безопасны?
— Мы мало знаем об этом, есть локационные системы, очень дорогие, — она мне подмигнула, — способные вычленить корабль в тоннеле. Есть петли, способные подцепить его и прервать прыжок. А что, нам предстоит маневрировать во втором уровне прыжка?
— В третьем, — подсказываю, жду, что она не удивится. Но вижу, как брови женщины поползли вверх.
— Нас что, решили убить?
— Не рада, что ввязалась в очередную авантюру?
Она как-то поникла, вздохнула, пожимая плечами. Толи холодно, толи пару раз передернуло.
— Знаешь, выбор у меня невелик, но я не предполагала, что придется с вами в это влезть… думала, когда меня Ярослав забрал с Селинойда, что все мои беды закончились, что теперь я в безопасности и могу побыть самой собой.
— Значит, ты не можешь мне помочь? — не до психоразборов сейчас, нужно ведь решаться.
— А что делать то придется?
— Подхватить маяк в третьем уровне.
Она молчит, смотрит хмуро, я понимаю по ее взгляду, что нам конец.
— А у вас установка, значит, и третий уровень удержит? — спрашивает как-то без интереса.
— Возможно, — я не могу ответить более точно, не могу сам даже себе ответить на этот вопрос. На Эвересте эта установка не справилась, но ее ведь еще доработали, пока переставляли. Не даром же наши механики с ломиками там шастали, уж постучали в нужных местах, я уверен!
— Почему ты не высадил меня с челноком перед прыжком? — я вижу на ее щеках румянец, он какой-то нездоровый. — Отомстить хотел за прошлое, чтобы умерла вместе с тобой?
— Я о тебе забыл, — признаюсь честно. — Чего таить, только сейчас вспомнил. Понадеялся, ты сможешь помочь решить эту задачку. Хотя бы расскажешь мне про маневры в подпространстве. Я не представляю, по каким законам там осуществляется перемещение.
Она думает, жует губы. Понимает уже, что я не соврал, что наши старые обиды забыты и мне просто нет до нее дела.
— Десять секунд до прыжка, внимание, внимание! Обратный отчет. Десять, девять…
— Антон, я не знаю, — говорит быстро, словно пытается все успеть сказать. Я понимаю, что мне надо идти, иначе я не доберусь до рубки. Через второй уровень я пройду, через третий — вряд ли. Даже если он оставит мне время на то, чтобы идти, я не смогу. Слишком велика будет тяжесть тела.
— Не уверена, что тебе поможет, но я слышала о случаях реверсивного движения в подпространстве. Мне кажется, если оно возможно и помогает развернуть корабль к начальной точке входа, то и глушить скорость наверняка можно. Так поступали мои соотечественники в войне, когда за ними охотились…
— Три, два, один.
Рывок.
Все плывет, я чувствую, как наваливается тяжесть и вроде замедляется время, но конечно не так, как на Эвересте в первый раз. Слабее. Сажусь на кровати, Ванесса все еще говорит. Движения смазаны, но следа от раздвоения почти не видно. Мы уже навострились ходить по второму уровню, так ведь действительно быстрее. Почти все прыжки теперь через второй уровень…
