Глядя на него, она чувствовала острую боль, от которой ее не мог избавить ни один анальгетик и каталепсор. Энгус издевался над ней со звериной жестокостью, пытаясь сломить ее дух. В результате его забав она родила ребенка — сына, который стал ее бесценным сокровищем. Затем Морн обзавелась друзьями. К ней примкнули Вектор, Мика и отважный Сиб Макерн, защищавший ее, как преданный рыцарь.
Однако теперь их спасение зависело только от Энгуса. Несмотря на этот факт, боль в сердце Морн взывала к мести. Она трубила сигнал к атаке во всех направлениях. Но Морн помнила, что в порыве измученной души Энгус отдался на волю ее решений. Сначала он спас ее от амнионов, затем поддался уговорам и доставил Вектора на Лабораторную станцию, где генетик проанализировал иммунное лекарство. Какое-то время Термопайлу пришлось выполнять приказы Ника. Он едва не сошел с ума от душевных мук.
«Я не защищался», — сказал он, умоляя Морн освободить его от приоритетных кодов. Служба безопасности Рудной станции не нашла никаких доказательств, подтверждавших его вину. Однако Майлс Тэвернер запер Энгуса в камере. Он пытал и унижал его, силой и болью выбивая признание в совершении серьезных преступлений. Он ничего не добился, но это не помогло Термопайлу. «Я позволил им делать с собой все, что они хотели. Лишь бы ты осталась на свободе». Почему? «Потому что мы с тобой заключили сделку. Я отдал тебе пульт импланта, а ты позволила мне жить. Я просто выполнял свое обещание — независимо от того, как ты выполняла свое».
Он говорил ей правду. Энгус знал о махинациях Тэвернера. Если бы он начал давать показания, то сговор Бюро по сбору информации с Ником и Майлсом был бы раскрыт. Термопайла не сделали бы киборгом полиции Концерна, и им не управлял бы человек, который мучил его в тюремной камере. Морн не могла отрицать, что Энгус хранил ей верность. «Когда мне приходилось причинять тебе боль, — с горечью признался он, — я вредил себе».
С тех пор как Морн и Дэйвис освободили его от приоритетных кодов, он не раз спасал их жизни. Она не знала, каким образом изменение программного ядра Термопайла поможет ее поиску «лучшего решения». Результат мог оказаться новой формой саморазрушения. Впрочем, Морн так не думала. Она могла начать поиск истины только с тем человеком, который оголил вину в самом центре ее сердца.
Морн осторожно направилась к двери. В ее распоряжении была лишь одна рука, и это сильно усложняло перемещения в невесомости. Вначале ей не удавалось останавливать вращение. Усилия здоровой руки все время создавали крутящийся момент движения.
Но затем она обнаружила, что может использовать пальцы правой руки. К счастью, гипс и бинты оставляли их свободными, а анальгетики по-прежнему притупляли боль. Она притушила свет в каюте, прикрыла дверь и, перебирая поручни, полетела в лазарет.
Ее поразила неестественная тишина на корабле. Низкий и равномерный гул импульсного двигателя отсутствовал. Аккумуляторы «Трубы» хранили достаточно энергии, чтобы питать системы жизнеобеспечения. Экипаж по-прежнему мог пользоваться светом и теплом, очищенным воздухом и услугами лазарета. Большая часть электронного оборудования продолжала функционировать: командные пульты, сканеры, системы связи и диагностическая аппаратура. Но движущая сила корабля, включая генератор контактного поля, поддерживалась импульсным двигателем. Отсутствие его вибраций создавало впечатление, что, несмотря на освещение и тепло, люди покинули «Трубу», и она превратилась в дрейфующий склеп, населенный призраками.
Как долго протянут ячейки аккумуляторов? Возможно, день или два. Если Энгус не починит двигатели, кто-то на борту захочет, чтобы их нашли — пусть даже амнионы. Новая тревога подстегнула Морн, словно удар хлыста. Ее движения ускорились. Подлетев к лазарету, она уцепилась правой рукой за поручень, открыла дверь и проскользнула в комнату. Инерция толчка направила ее в проход между переборкой и хирургическим столом. Ее взгляд скользнул по телу Энгуса и перешел на Вектора. Генетик отвернулся от стойки с приборами и с улыбкой посмотрел на нее.
— Морн! Рад видеть тебя живой. Мне жаль, что ты травмировала руку. Значит, ты уже можешь двигаться?
Она оставила его реплики без ответа. Сейчас ее волновало состояние Энгуса.
Термопайл лежал на животе, прижатый к хирургическому столу ремнями и ограничительными скобами. Его скафандр был стянут ниже пояса. Свежие бинты закрывали рану между лопатками — разрез, который Дэйвис сделал для доступа к чипу программного ядра. На белой марле проступали пятна крови. В воздухе чувствовался запах метаболина и антибиотиков. От ритмичного дыхания грудная клетка Энгуса медленно поднималась и опускалась. У стены под потолком парил шлем с закрытой лицевой пластиной.
Энгус не осознавал ее появления. По словам Дэйвиса, система лазарета не нашла в его физическом состоянии серьезных отклонений от нормы. Он просто очень устал — так же, как и ее сын.
— Энгус спит, — сказал Вектор, опережая ее вопрос. — Диагностика лазарета удовлетворена его состоянием, но я не знаю, будет ли он в форме, когда проснется. Сейчас им управляют импланты. Мне кажется, программное ядро погрузило его в сон, чтобы он восстановил свои силы. Мы не можем остановить действие программы и пробудить его. Для этого нужно запустить в действие какие-то рефлексы выживания. Я даже не представляю, как он выжил за бортом корабля, и во что ему обошлось это пребывание в полях сингулярности.
Вектор задумчиво помолчал, а затем продолжил с показным спокойствием:
— Наблюдая за приборами, я пришел к заключению, что система лазарета проверяет оснастку Энгуса. Вероятно, люди, превратившие его в киборга, разработали для этой цели особую диагностику.
Он скорчил унылую гримасу.
— Однако у меня нет доступа к результатам проверки. Я не знаю нужных кодов.
«Да, — подумала Морн. — Наверное, ты прав».
Она наконец отвела взгляд от Энгуса и повернулась к Шейхиду, чтобы поблагодарить его за заботу. Ее обеспокоил вид генетика — пепельный оттенок кожи и странная медлительность движений. Несмотря на обычный налет спокойствия синие глаза Вектора потемнели от боли. Округлые щеки казались впалыми. Скулы выпирали, как голые кости.
— Ты в порядке? — спросила она. — Дэйвис сказал, что это ты вернул Энгуса на корабль. При твоем артрите выход в космос был тяжелым испытанием.
Некогда в прошлом Орн Ворбалд избил Вектора до полусмерти и нанес необратимый вред его суставам.
— Почему бы тебе не отдохнуть? Мне кажется, ты нуждаешься в отдыхе.
Вектор пожал плечами. Несмотря на невесомость, это движение вызвало приступ боли. Он поморщился и отрешенно, словно не имел интереса к этой теме, ответил:
