— А я так считаю, мы все равно победили, и победа эта честная, да заслуженная, — Яр подхватил под ручку Ванессу. — А так все знают, где собраться, народ обвыкся, к тому же нас уже на улицах узнают. Знаменитости, значит.
— Через сколько Шквал удастся поднять?
— Дези мне сказал, еще пара недель, — как-то виновато отчитался Тверской. — Я ему верю, он в этом деле понимает — что надо мужик. Он из гвоздя сверло сделать может и молотком реактор починить, настоящий человек. Я ему завидую, если честно, гляжу, как он своей оравой технарей управляет, от сквернословия уши заворачиваются, но они ведь все понимают. И результат всегда отличный.
Ванесса хихикнула.
— Тут есть приятное местечко, я последнее время в нем обедаю, — предложил Стас. — До церемонии этой глупой два часа, успеем перекусить и отдохнуть. Думаю, парадной формой озадачиваться не будем?
— А было бы неплохо, — мечтательно проворчал Яр. — Белая у нас, с эмблемами Объединенной Земли. Загляденье. Пусть бы знают, как выглядят настоящие победители.
— Тогда что же, обед отменяется? — немного обижено спросил я.
— Да, престиж превыше всего! — твердо отозвался Яр.
— Понты у тебя превыше всего, полковник, — буркнул я, но в глубине души был с ним согласен.
И явились мы при всем параде, но обалдели сразу. Потерялись. Нам казалось, что открытие Сафари было грандиозным? Чушь. Теперь стало понятно, что церемония та была закрытой, снимали ее только местные СМИ, а приглашенными были только многочисленные организаторы.
Сейчас весь центр Нуарто превратился в волнующиеся толпы. Теперь, когда все карты были раскрыты, на планету привалило огромное количество туристов, желающих увидеть все своими глазами. Везде в воздухе были развернуты голограммы из центрального дворца, и с тем, как подступали сумерки, они становились ярче и живее.
Нас провез ко дворцу целый картеж их прозрачных глайдеров, по большому аппарату на каждую команду. Я видел и Сатринга, но в отдалении — поговорить так и не удалось. От чего-то остро хотелось поблагодарить его за букет цветов, пришедшийся как нельзя кстати.
Все пытались произвести друг на друга впечатление, нет, не зря мы принарядились! Игра стоила свеч. Все пытались показать себя еще лучше, чем они есть на самом деле. Даже те, кто остался не у дел.
А мы по праву считали себя победителями, пусть и без пальмы первенства в руках.
Когда нас доставили в главный зал дворца, когда притих гул, а на подиум поднялся высокий управитель Нуарто в золоченом камзоле, показавшимся мне немного старомодным церемониальным нарядом, то в душе вдруг родился странный, ни с чем несравнимый подъем. Я только сейчас осознал, что в этой смертельно опасной олимпиаде мы выжили. Почти все! И мы вернемся домой. Пусть мне теперь пути туда нет, но остальным все же будет не стыдно вернуться обратно.
Управитель звучно и с напускным пафосом говорил о том, через какие невзгоды и передряги пришлось пройти экипажам, потом была минута молчания по тем, чьи корабли были полностью уничтожены. Я бы по бабыронам не скорбел, но нарушить торжественность момента было нельзя. Мы стояли ровным строем, глядели перед собой, и все, все до единого улыбались. Может, немного невесело, но улыбались.
Потом говорили послы, благодарили организаторов за возможность участвовать в таком грандиозном по масштабам предприятии.
Слова, слова.
Потом пришло время награждать, и я выслушал, как восхваляли помощника капитана Иунозенерика, который, даже потеряв своего ведущего, смог довести дело до конца. О том, как он храбро сражался, взвалив на себя все тяготы командования, и о том, какую смелость и ум он проявил в борьбе за жизнь собственного народа. Ну да, национальный герой.
И с тем, мне не хотелось сплюнуть на пол, как часто бывает, когда выслушиваешь лесть, доставшуюся кому-то просто так. Иунозенерик и вправду заслужил все эти слова, только ему одному известно, чего стоила сетрийцу эта победа. Легкой ее не назовешь, это точно.
Потом их осыпали лепестками, играл гимн Сетры.
Я видел, как опустил взгляд Тверской, рядом вздохнула Натали. Как второй (и единственный теперь) пилот, ее место оказалось плечом к плечу со мной. Я бы хотел ее подбодрить, но сейчас не то время.
Может, она плохо себя почувствовала? — подумал я с тревогой, но отогнал эту мысль. — Нормально все с ней. Я сам мандражирую.
— Теперь пришло время отдать честь другому экипажу, — внезапно сказал Иунозенерик, выступая вперед, и Управляющий, кивнув, повернулся… к нам. Я заметил, как с другого конца возвышения насмешливо улыбается, глядя на меня, Сатринг.
— Никто не преуменьшает заслуг Сетры и галактическая жилая платформа досталась им по праву, но не лишним будет вспомнить, кто даровал им эту победу. Те, кто прошли все испытания с честью, не стреляя в спину и помогая тем, кто попадался у них на пути. Те, кто одержал победу и передал ее гибнущей цивилизации — они перед вами!
Змей, стоящий рядом с Тверским, закашлялся. Я ловил на себе испуганные и полные надежды взгляды своих соотечественников.
— К сожалению, — продолжал Управляющий, — галактическая платформа всего одна и приз всегда достается победителю, но сегодня, по просьбе Сетры и влиятельных людей, знающих не понаслышке о благородстве и доблести экипажа с планеты Земля, нами решено было учредить еще один приз. Приз наших симпатий. Капитан Доров!
Я вышел, как и подобает, четко, ровно, встал напротив Управляющего, но не смог скрыть накатившего на меня напряжения. Словно лом проглотил.
— Примите эту скромную награду от планетарной системы Союза, — он протянул мне небольшой прозрачный ифно-крисалл. — Здесь именно то, что вам необходимо: все данные о применяемых на галактических платформах технологиях. Конечно, получить готовую модель землянам было бы интереснее, но ведь и чертежи могут многое рассказать и многому вас научить. Я думаю, это достойная награда за ваше благородство!
Я протянул руку и взял кристалл, сердце частило, а дыхание наоборот сперло. Я повернулся, взглянул на экипаж, и те внезапно подобрались, выпрямились, отдавая мне честь. Все разом, словно их для этого тренировали, громко и восторженно выкрикнули два коротких и один длинный:
— Ура! Ура! Урааа.
Я вырвался из казавшегося душным зала дворца на попавшийся на пути открытый балкон на большой высоте. Меня утеряли в суматохе, начавшейся после церемонии награждения. Повезло. Я уже ничего не понимал и не хотел понимать. У меня внутри все клокотало, я даже про жену забыл, хотя старался от нее не отходить. Не выдержал, опять нервы сдали. Совсем-совсем негодный стал.
