— Конечно, нет.
— Тем лучше! Только повремените отдавать селенитам пальму первенства. Может быть, вы еще увидите не менее интересные вещи и занесете их в книгу о Марсе, которую, вероятно, напишите по возвращении на Землю.
— Без всякого сомнения! Только меня сочтут за сумасшедшего…
— Посвященный должен философски сносить подобные обиды пошлой толпы.
После трехчасового пути они выехали на широкую площадь у подножия очень высоких гор. Сюда сходилось много дорог, и на перекрестке был выстроен большой павильон. Когда они вошли внутрь, то застали там несколько мужчин и женщин с разными узлами и всевозможными корзинами.
— Это покупатели, везущие селенитам хлеб, провизию и все необходимое. Они ждут поезда, который ходит только два раза в неделю! Лунные люди недолюбливают жителей равнин; не нуждайся они в обмене произведений, то и вовсе не пустили бы их в свою страну.
В павильон вошло еще двое или трое, и почти тотчас же раздался звон колокола. Сагастос и Ардеа вместе с другими вошли в подъемную машину, которая доставила их на вершину скалы, где тоже был выстроен павильон, через который им пришлось пройти. По другую сторону стояли три, похожих на вагоны повозки на рельсах. Полотно дороги перекинуто было над громадной пропастью и уходило затем на другой стороне в горы.
— Не могу сказать, чтоб путь был особенно заманчив, — заметил Ардеа, с недоверием посматривая на это смелое произведение строительного искусства.
— Не бойтесь! Это сооружение очень прочно, и в летописи дороги не значится ни одной катастрофы, — ответил Сагастос, садясь со своим спутником в отделение, очевидно, предназначенное для знатных особ, судя по роскоши обстановки.
Несколько минут спустя послышался легкий треск, затем поезд тронулся и помчался, как стрела. Ардеа наклонился было к окну, чтобы взглянуть на окрестности, но тотчас же откинулся назад и побледнел.
— Ах! — вырвалось у князя. — Ужасно видеть, что летишь над подобными пропастями! У меня даже закружилась голова, — сказал он, прикладывая руку ко лбу.
— Не надо смотреть, — спокойно ответил Сагастос, и опустил на окне синюю занавеску, отчего все купе погрузилось в приятный полусвет.
Водворилось молчание.
— Когда же вы уедете обратно, Сагастос? — наконец, спросил Ардеа.
— Сегодня вечером, когда купцы окончат свои дела.
— А все-таки я буду очень доволен, когда вы вернетесь, — вздохнул князь.
Сагастос весело рассмеялся.
— Вы мне льстите, Ардеа! И как же это вы, отважно решившийся предпринять поездку на нашу планету, вдруг стали таким робким?
— Но здесь все так странно! И потом, ведь, селениты не терпят жителей равнин и могут остаться недовольны таким долгим моим пребыванием у них.
— К своим гостям селениты всегда любезны. Я скорее опасаюсь, что вернусь, на ваш взгляд, слишком рано. Женщины селенитов очень красивы и, кто знает, не покорит ли одна из них ваше сердце? Вы, может быть, пожелаете мне быть съеденным каким-нибудь "Цампи", лишь бы я не нарушал вашей идиллии своим преждевременным приездом.
— Фи! У меня никогда не может явиться подобного желание. Еще менее вероятно, чтобы я влюбился в какую-нибудь селенитку. Потерять свое сердце на такой головокружительной высоте и так близко к небу — это значит витать, подобно Пэри, между небом и землей, нигде не находя себе покоя.
Сагастос осведомился, что это за Пэри, и Ардеа оканчивал поэтическую легенду, когда поезд влетел в ярко освещенный туннель и остановился.
Приехавшие стали выходить из вагонов, и вслед за другими наши путники вошли в большую залу со стеклянными стенами. Здесь в два ряда тянулись длинные столы, а в глубине, налево, устроено было что-то вроде магазина, стены которого были покрыты полками.
— Осмотрим сначала все здесь, а потом отправимся к Рахатоону, главе здешней страны, — сказал Сагастос, направляясь к магазину.
За прилавком несколько человек заняты были осмотром и взвешиванием товаров, привезенных купцами, приехавшими с равнин.
Все это были красивые люди, с тонкими и правильными чертами, желтовато-бледным цветом лиц и блестящими глазами, неопределенного оттенка. Полное сходство друг с другом сразу бросалось в глаза; все они были одинакового роста, одинаково стройны и поражали быстротой своих движений. Даже одеты они были все однообразно, — в трико и белые камзолы, поверх которых были наброшены белые или черные куртки, пушистые, шелковистые и мягкие, как лебяжий пух.
Увидав Сагастоса, некоторые из них подошли и приветливо поздоровались с ним, а маг представил им князя, как своего ученика.
— Не отрывайтесь от своего дела, друзья мои и Прибывшие с нами предметы нас вовсе не интересуют, а потому я прошу вашего позволения показать моему ученику чудные произведения вашей страны.
После этого Сагастос и Ардеа направились к длинным столам, на которых несколько селенитов расставляли корзины, блюда, амфоры, разного рода горшки и мешки.
В корзинах на зеленом мхе разложены были ветки чудных цветов. Уже на некотором расстоянии чувствовался их сильный, но чрезвычайно приятный аромат. Прозрачные, как хрусталь, лепестки, — розовые, бледно-голубые или ослепительно белые, — фосфоресцировали. Глубоко разрезанные листья завивались, как страусовые перья, и отливали серебром.
— Что за чудные цветы! За подобные и у нас заплатили бы безумную цену, — восторгался Ардеа, не сводя глаз с корзин.
— Цветы эти имеют еще то неоценимое качество, что очень медленно увядают. Если их положить в мох и вспрыскивать водой по три раза в день, то они в течение двух месяцев сохраняют свою свежесть. Кроме того, есть способ кристаллизовать их, на память, — пояснил Сагастос, вед; князя к соседнему столу. — В доме правителя вы успеете налюбоваться этими цветами и отведаете также напиток и тесто древа Сама. Но вот там лежат ткани, про которые я говорил вам.
И маг указал на несколько свертков такой тонкой, блестящей и мягкой материи, какой Ардеа никогда еще и не видел.
Польщенный нескрываемым восхищением князя, один из селенитов развернул кусок и дал ему пощупать ткань.
Осмотрев чудный пух, хранившийся в мешках, путешественники наши вышли из залы.
Теперь Ардеа увидел, что они находятся в большой долине, окруженной со всех сторон высокими горами. В живописном беспорядке разбросаны были красивые дома, необыкновенно своеобразной и причудливой архитектуры. Стены были прозрачны и точно высечены из хрусталя, а крыша, притолоки дверей и наличники окон были из белого, похожего на серебро металла. Большую часть домов украшали небольшие портики с колоннами, высокие стройные башни и балконы с резными, как кружево, перилами. Все было так воздушно и хрупко на вид, что в подобных зданиях, казалось, могли жить только какие-нибудь эльфы.
