Отъехав от поворота пару километров, Вольдемар вытащил свой коммуникатор и убедился, что он уже работает. Еще раз ткнул водителя пистолетом:
– Тормози.
И когда машина остановилась, скомандовал:
– Вылезай, приехали.
– Идиоты! – бушевал начальник службы безопасности. Такое проявление эмоций случалось у него крайне редко, но сегодня было от чего сорваться. – Один труп, два тяжелораненых, один контуженный! А результат?! Где этот Носастый?! Молчать! Я вас спрашиваю, где?! Куда он исчез?! Почему не было подстраховки? Где была резервная группа? Почему отступили от плана операции? Почему пропустили микроавтобус на трассу?
Постепенно начальник начал успокаиваться, но пока подчиненным оставалось только молчать, крыть было нечем. За две недели слежки ничего не происходило, и люди расслабились. Когда взятая напрокат машина помощника военного атташе неожиданно изменила маршрут и поехала на окраину города, этому поначалу не придали значения, такое уже бывало. Спохватились, только когда засекли вторую машину, с «занозой» за рулем. Само место проведения операции оказалось крайне неудобным, не привлекая внимания, к объекту не подобраться. Пришлось импровизировать с микроавтобусом.
Поначалу операция развивалась по плану. Включили генератор помех и подавили мобильную связь. Потом специально подготовленная машина на приличной скорости врезалась в машину «занозы», стоявшую у обочины. Несмотря на полученную травму, тот все-таки успел подать сигнал тревоги, но больше ничего сделать не смог. Быстро подъехавшие агенты, переодетые дорожными полицейскими, окончательно заблокировали любые его действия. Сигнал тревоги даже сыграл на руку службе безопасности: Арманд быстренько смылся с места действия. Носастый остался один, и можно было брать его без лишних свидетелей, но он повел себя абсолютно неправильно. Нормальный агент попытался бы скрыться в лабиринтах промышленной зоны и пешком уйти от преследования. Прибывшая первой группа захвата, не дожидаясь поддержки, бросилась за клиентом. Агенты были крайне удивлены, увидев Носастого, быстро идущего по дороге им навстречу. Старший группы не растерялся и даже успел доложить о решении брать клиента с ходу. А вот с выполнением решения получился грандиозный облом.
– Какое оружие он применил?
– Огнестрельное, господин начальник.
– Какое?
– Огнестрельное, – повторил начальник дипломатического отдела и положил на стол три прозрачных пакетика с кусочками металла внутри.
– Что это такое?
– Пули. Две извлекли из тел агентов, одну из обшивки.
Все три пули были сильно деформированными, и две из них состояли из двух частей. Когда инженеры корпорации Уильяма Кагершема копировали древнюю конструкцию, то не задались вопросом: зачем под оболочкой и свинцовой рубашкой прятался стальной сердечник? Мягкие бронежилеты агентов из группы захвата могли остановить нож, но не смогли остановить бронебойную пулю, сконструированную много веков назад. Третья пуля прошла через кости черепа вместе с сердечником и застряла в обшивке салона.
– Никто не ожидал, что у Носастого окажется такое компактное и мощное оружие летального действия. Лазер слишком велик, его не спрячешь, а огнестрельное оружие не применялось уже лет семьсот или восемьсот, о нем все забыли.
– Извините…
Все обернулись к электронщику, обеспечивавшему проведение операции.
– Помнится, был случай два или три года назад.
– Где? – вопрос задали сразу несколько голосов.
– По-моему, при пожаре в космопорте Астгартуса. В сети мелькнула информация о применении огнестрельного оружия для предотвращения паники среди пассажиров.
– Всю информацию на экран, немедленно! – среагировал большой начальник.
Меньше чем через минуту на экране красовалась физиономия Вольдемара Дескина в комплекте с парадной формой лейтенанта ВКФ. Ниже шел текст с упоминанием о применении пистолета.
– Ну почему я узнаю об этом только сейчас?! – Начальник службы безопасности опять был близок к срыву. – Я тридцать лет в безопасности. Всякое бывало, и травились, и сопротивление оказывали, но такое! Их там совсем кадровый голод замучил? Кого они прислали? Коменданта с пистолетом! А кого в следующий раз пришлют? Коллегу Олвица с батальоном спецназа? Или сразу адмирала Кагершема при поддержке дивизии линкоров?
К счастью, вопросы начальника не требовали немедленных ответов, и подчиненные почтительно молчали. Вспышка начальственного гнева быстро погасла. Из текста статьи следовало, что на месте стрельбы должны были остаться гильзы.
– Гильзы нашли?
– Осмотр места происшествия ничего не дал.
– То есть не искали, – сделало вывод начальство. – Осмотреть еще раз и найти.
На следующий день агенты просмотрели все буквально по сантиметрам, но ничего не нашли. Все три гильзы остались в кармане куртки, Вольдемар даже получил небольшой ожог.
– Почему пропустили микроавтобус?
– За рулем находился наш водитель, а что творится в салоне, с дороги не видно. Агент в форме дорожного полицейского хорошо знал водителя и ничего не заподозрил.
– Что говорит водитель?
– Ничего. До сих пор без сознания, сильная контузия. Его ударили по затылку тупым твердым предметом. Удар был очень сильным, еще немного – и водителю бы конец.
Здесь Вольдемар приложился рукояткой пистолета. Перестарался, конечно, но он побоялся, что водитель быстро придет в себя. Поэтому решил перестраховаться.
– Сколько времени прошло до момента обнаружения микроавтобуса?
– Не больше восьми минут. Как только выяснили, что микроавтобус остановился в непредусмотренном месте, патруль сразу выехал, но обнаружил только труп в салоне и оглушенного водителя в кювете.
– То есть далеко он уйти не мог?
– Видимо, его ждала вторая машина, – предположил «дипломат».
– На чем основано ваше предположение?
– Он мог бы ехать и дальше, но остановился именно в этом месте. Значит, его там ждали, и они оттуда быстро уехали. Пешком ему уйти было бы трудно, к тому же его приметы через пятнадцать минут были у всех полицейских патрулей. В городской базе данных он уже две недели, но ни одна камера его не зафиксировала. А такое возможно, только если его увезли.
– Как будем вылезать из этой… этой дыры?
Возникла пауза, никто из подчиненных не хотел проявить инициативу. Первым рискнул начальник дипломатического отдела:
– Может, заявим официальный протест?
– И что мы им предъявим? У нас ни агента, ни оружия, только это.
Деформированные пули в качестве доказательства смотрелись как-то неубедительно.
