Скайл понимал Язык не хуже любого посла, но ответил: «Я вообще не знаю, как вы, чёртовы штуки, работаете».
— Никак не могу понять, какая связь между тем, что ты значишь, и тем, о чём они говорят, с чем тебя сравнивают и для чего используют. Ты спрашиваешь, о чём они думают с Хассером? Понятия не имею.
— Я не то имела в виду.
— Тебя интересует, что он значит буквально?
— Точно. Самое основное, вроде «девочки, которая съела…». Ну, ты знаешь.
Скайл замешкался.
— Я не уверен, — сказал он, — но, по-моему, это что-то вроде… их слова можно понять как «мальчик, которого открыли и закрыли снова». — Мы уставились друг на друга.
— О, Господи, сказала я.
— Да. Я не могу сказать точно, так что не надо… но, да.
— Иисусе.
В корвиде, на пути в Послоград, я спросила Хассера:
— Почему ты не сказал мне, что ты сравнение?
— Извини, — ответил он. — Подслушивали, да? — Он улыбнулся. — Это непросто. Я много думаю о том, что значит быть сравнением. Но я не знаю, что это значит для тебя… для многих из нас. Если ты… если ты захочешь поговорить об этом, — голос у него сделался восторженным, хотя и не без оттенка тревоги, — то найдётся целая группа таких, для кого это важно.
— Группа сравнений? — сказала я. — Вы что, вместе зависаете?
Ну, не только сравнения. Там есть другие тропы, и вообще разные языковые явления, объяснил он. Но сравнения особенно близки друг другу, они даже образовали своеобразную общину. Я запрезирала их, как только он это сказал.
— Ума не приложу, как мы тебя упустили, — удивился он. — Я знаю, что они тебя говорят, но почему Хозяева до сих пор не приглашали тебя на всякие такие события? И почему ты про нас не слышала?
— Наверное, потому, что быть частью Языка для меня не главное в жизни, — сказала я. Боюсь, что, отвечая, я не смогла скрыть презрение. И тут же напомнила себе, что, если бы я не научилась погружаться и не вырвалась наружу, то, вполне возможно, тоже слонялась бы по барам, залам и питейным заведениям, где встречаются сравнения. Странная это, должно быть, жизнь, и известность относительная, но всё-таки больше, чем ничего. Мне захотелось извиниться за свою насмешку. Я спросила его, что это для него значит. Сначала он запирался, а потом сказал:
— Быть его частью! Частью Языка.
Люди, у которых была хотя бы капля ума, ни на секунду не поверили в то, что вечеринка вернулась к норме.
— Эрсуль. — Я звала её шёпотом и знаками, но когда она, виляя длинными шасси, приблизилась ко мне, то оказалось, что она хочет сообщить мне лишь одно: ей не удалось найти компьютер, который знал бы, что случилось.
Я разыскала в зале пару оставшихся послов, МагДа и ЭсМе.
— Что стряслось? — обратилась я к ним. — Эй. МагДа. Пожалуйста.
— Нам надо… — сказала одна из ЭсМе. — Это…
— Всё под контролем.
— МагДа. Что происходит?
Маг и Да, Эс и Me смотрели так, как будто хотели что-то сказать. ЭсМе всегда недолюбливали меня, придерживаясь распространённого среди послов мнения о возвращенцах, иммерлётчиках, флокерах и прочей подобной публике, но высказать его не решались.
К моему несказанному удивлению, за их спинами появился Скайл. Он встретил мой взгляд прямо, без эмоций.
— МагДа, — сказал он. — Ты должна пойти и поговорить с Ра.
Они кивнули, и я упустила шанс. Когда они все пятеро повернулись, чтобы уйти, я схватила Скайла за руку. Я старалась, чтобы моё лицо ничего не выражало, и, когда он обернулся, оказалось, что и он тоже. Меня не удивляло, что он был ближе к происходящему, чем я. Он давно уже работал со служителями и был в сговоре с послами. Эти последние так сосредоточились на владении Языком, что совсем отвыкли узнавать о нём что-то новое, поэтому, когда в Послограде начались перемены и задумываться о таких вещах стало полезно, Скайл со своими теориями, как я понимаю, оказался для них весьма кстати. Его работа сделала его полезным. Наверняка служители глубже допускали его в свои дела, чем меня.
— Итак? — сказала я. И сама почти не удивилась своей наглости. Флокеры всегда делают то, что в данный момент необходимо. — Что происходит?
— Авви, — ответил он. — Я не могу тебе сказать.
— Скайл, ты знаешь, в чём дело?
— Нет. Не знаю. Я бы… Я правда не знаю. Это не то, чего я ожидал. — Рядом с нами двое людей чокнулись бокалами, и они зазвенели, как маленькие колокольчики. Музыканты, похоже, перебрали спиртного, и мелодия то и дело шарахалась из стороны в сторону. Для многих местных вечеринка была редким шансом пообщаться с командой извне, и они не хотели его упускать. Видя, как парочки и небольшие группы покидают зал, я вспомнила, какую сексуальную притягательность придаёт иммер людям. Я и сама хорошо попользовалась этим в первые недели после возвращения: горячее было времечко.
— Мне надо идти, — сказал Скайл. — Я им нужен.
Эс взяла его за одну руку, Me — за другую. Он наверняка были в курсе того, что наши со Скайлом отношения разладились, и, может быть, даже знали причину. Не думаю, что они спали с ним. Романы Скайла всегда были редкими и скоротечными. Хотя бременские браки признавались в Послограде законными, местные жители предпочитали моногамную, основанную на собственности модель. Конечно, я ревновала Скайла, но в основном к тому положению, которое он теперь занимал, и к секретам, которые были ему доступны.
До моей квартиры было полчаса пути. Эрсуль ушла со мной. Во многих странах, где мне доводилось бывать, все жители без исключения владели собственными средствами передвижения. В Послограде все улицы, кроме главных, были слишком узки, а иногда и слишком круты, чтобы по ним можно было проехать. Существовали, конечно, изменённые животные и биороботы-экипажи, которые передвигались по определённым маршрутам, меняя колёса или гусеницы на ноги там, где это было необходимо, но люди чаще ходили пешком.
Послоград был тесным и скученным местом, рост населения в нём сдерживался только границами дыхания эоли. Город Хозяев окружал его по всему периметру, за исключением самой северной точки, где начинались равнины Ариеки. На полулегальный рост города смотрели сквозь пальцы, временные пристройки лепились к стенам домов, нависая над тротуарами, как карнизы, вырастали на крышах, откуда владельцы готовы были убрать их по первому требованию. Служители в основном молчаливо одобряли предприимчивость горожан в том, что касалось оптимизации пространства. Тут и там полуобученные фрагменты живых машин, а то и их терротехнические гибриды, собранные буквально на коленке и каким-то чудом державшиеся вместе, обслуживали домашние нужды жителей.
