Дни протекли между пальцами, как вода.
И с неумолимой неизбежностью настал день, когда мы, упаковав все снаряжение и закрыв его до следующего года, отправились в обратную дорогу. Я хотел, чтобы наш обратный путь никогда не кончался, но, увы, всему хорошему наступает конец. Наступил и конец нашему совместному отдыху. И что самое печальное во всем этом — так это то, что на все мои уговоры переехать ко мне, Паола как и прежде отвечала уклончивым неопределенным отказом. Я был зол на весь мир, на всю ее замечательную родню, расстроен, но не оставлял надежды ее переубедить.
Наконец, после долгих споров я вырвал у нее обещание в мой следующий приезд дать мне окончательный ответ, и по тому, как она мне об этом сказала, мне показалось, что он будет благоприятным для нас обоих. Это несколько добавило мне оптимизма.
А потом была волшебная ночь...
А потом наступило последнее утро...
Я смотрел на милое, такое родное, такое знакомое до мельчайших подробностей лицо Паолы и уже в который раз думал, как жаль, что нельзя остановить бег времени, что нельзя изменить весь мир так, как я бы хотел. И как жаль, что нельзя все бросить и навсегда остаться здесь, рядом с дорогим и любимым человеком.
Так я сидел ранним утром, смотрел на спящую Паолу, на восход солнца, а потом сложил лодочкой ладони, закрыл глаза и сосредоточился. А когда открыл их, на моих ладонях играл и переливался огнями удивительный цветок. Был он странного вида, напоминал даже больше необычную яркую бабочку, чем цветок. Он едва заметно покачивался у меня на руке, издавая нежные, едва слышные, звуки. И если долго прислушиваться, то звуки складывались в нежную замысловатую мелодию, капельками срывающуюся с его бархатистых необычных сине-фиолетовых лепестков.
Я полюбовался немного своим творением, потом осторожно положил его в широкую хрустальную вазу, наполнил ее ключевой горной водой и настроил цветок на Паолу. Для всех других ваза оставалась пустой: прозрачная вода, и только Паола могла видеть и слышать ее. Это был ее амулет, ее хранительница. Цветок нельзя было забыть, нельзя было потерять, он всегда будет рядом с ней — тонкая ниточка, незримый мостик, соединяющий наши сердца.
И не знаю даже, кому больше она была нужнее, мне или ей.
Тяжело было покидать родную планету, тяжело и немного страшно. Страшно было бросать здесь все самое дорогое и отправляться в далекое немыслимое плаванье, не зная, когда сможешь вернуться к родным берегам, да и вернешься ли, кто знает.
Я тихонько собирался, стараясь не потревожить сон Паолы. Я не хотел сцен прощанья, не хотел вынужденно обманывать ее, тем более что попрощались мы еще вчера и договорились, что утром, когда она проснется, меня уже не будет. Так я захотел, и она со мной согласилась.
Ненавижу прощаться.
Собравшись, я нагнулся, поцеловал Паолу и тихо вышел на крыльцо, где меня уже поджидал Лео.
— Что, старик, в путь?
— Да, пора.
— А куда мы направляемся, позволь спросить?
— Пока в Париж, а там посмотрим.
— Хорошо, в Париж, так в Париж, тебе виднее. Поехали.
И мы исчезли. И оказались опять в Париже в моей квартире.
ШАГ ПЕРВЫЙ — ЗА ПРЕДЕЛЫ. ЛУНА.
— Ну что, ты теперь уже уверенно стоишь на ногах? — Спросил меня следующим вечером Лео.
Лежать на диване в дождливую погоду было очень удобно, совершенно никуда не хотелось выходить и, кроме того, я скучал за Паолой. Настроение было еще то.
— Что ты имеешь в виду? — Я притворился, что ничего не понимаю. — Если хочешь знать, то я сейчас очень уверенно лежу.
— А не пора ли нам совершить вместе одно давно запланированное путешествие?
Притворятся дальше не имело никакого смысла и я поднял палец вверх, к звездному небу:
— Туда?
— Да, но для начала не очень далеко.
— Венера, Марс?.. — попытался угадать я.
— Нет, поближе. Что ты скажешь по поводу Луны?
Я поднял голову и внимательно, уже по-новому, посмотрел на такую привычную, давно знакомую и уютную старушку Луну. Было почти полнолуние, и тяжелый желтый диск во всем своем великолепии висел над головой. Можно было со всеми подробностями рассмотреть Море Дождей, Океан Бурь и огромный кратер с разбегающимися во все стороны гигантскими лучами, и все это такое золотистое, сияющее, праздничное.
— Ну что же, если ты считаешь, что я готов, то я... действительно готов. — Но в глубине души я испытывал страшную неуверенность и, как мне казалось, совершенно не был готов к такому решительному повороту событий: ведь одно дело прыгать по своей родной планете, и это я, как мне казалось, уже немного освоил, а другое — сделать первый и потому такой трудный шаг к звездам. Но, чего врать, хотелось, очень хотелось попробовать.
— Конечно, готов. И отбрось все сомнения, все будет в полном порядке. Это перемещение не труднее тех, которые ты уже столько раз с легкостью совершал на Земле. И пусть тебя совершенно не смущает, что там безвоздушное пространство — вот увидишь, ты этого даже не почувствуешь,
— Ничего себе, не почувствую, а дышать-то чем, а холод жуткий, космический? — заныл я.
— Хорошо, тогда я предлагаю для начала провести небольшой эксперимент здесь, на Земле, а потом махнем на Луну, согласен?
Я заинтересовался: что там опять придумал этот мохнатый черт.
— Какой эксперимент?
— Ты бывал на Гавайях?
— Нет.
— Говорят — удивительное место, почему бы нам с тобой там не побывать?
— Как, прямо сейчас?
— А что, погода там наверняка отличная или, по крайней мере, лучше, чем здесь. — И он кивнул на окно, все покрытое мелкими капельками противного дождя. — А вечером океан удивительно прекрасен — лунная дорожка, мерцающая вода, экзотические рыбы, чего тебе еще надо. Выберем островок побезлюднее, поплаваем...
Я мечтательно закрыл глаза:
— А ты еще добавь "красивые девушки" и будет полный комплект, перестань пожалуйста издеваться, давай к делу.
— Я совершенно серьезно и если ты согласен, то...
— Согласен, согласен, отправляемся.
Мгновение — знакомый интерьер затягивает дымка межпространственного переноса, и мы на Гавайях. Где точно — не знаю, но то что на берегу океана — это ясно даже и ежу: соленый запах морской воды, отовсюду доносится громкая музыка, народу много, все пестро одетые, веселятся, толкаются. Поймал пару удивленных взглядов. Ну ясно, нелепее картины, чем мы двое, не бывает: мохнатая собака, а рядом с ней мужик в свитере и джинсах, и это на Гавайях.
— Ну что, ты доволен? — Спросил я Лео.
— Не спеши, это только первый шаг, теперь делаем второй.
