Она покачала головой. Ругать Живых было бесполезно. А тем более — им командовать. Он слушался только ее — почему, Бой-Баба не знала. Слушался скорее из простого уважения, чем из субординации.
Уважения! Бой-Баба посмотрела на Живых, который парил у поврежденного участка отражателя. Хотелось улыбаться, глядя на него. С самого училища, бывало: войдет в комнату — и словно солнце входит с ним вместе. Замечательный он человек. Очень хороший человек.
Она вспомнила Тадефи, и почему-то ей стало грустно. Солнце ушло, и их сторона корабля погрузилась во тьму. Руки пробрало холодом.
— Живых! — сказала она неожиданно резко. — Ты закончил там? Собирайся, пошли. — Тот послушался и двинулся за ней следом, насвистывая.
До самого возвращения она не сказала ему ни слова.
Когда вернулись на корабль, дядя Фима составлял список повреждений. Дела были не так уж плохи, главное — дождаться помощи с Земли. Тогда можно будет починить отражатель и своим ходом двинуться домой.
Или вернуться на планету, подумала Бой-Баба. У нее уже созрел план. Но сначала нужно убедить Майера. А это, понимала она теперь, вовсе не так просто.
Выйдя из дока, Бой-Баба сразу отправилась на мостик к капитану. Тот за пультом управления вводил в бортовой компьютер результаты осмотра отражателя. Рядом с ним листал распечатки инструкций штурман Йос.
— Господин капитан, — напомнила Бой-Баба, ощущая во всем теле легкость после борьбы со скафандром, — вас Кок звал. Вы его видели?
Майер обернулся к ней, посмотрел непонимающе. Хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно! — он быстро встал, отстранил ее и пошел по коридору к жилым отсекам. Йос посмотрел ему вслед. Перевел взгляд на Бой-Бабу.
— Что-то важное?
Та пожала плечами. Йос задумался.
— Жаль Кока. Пропадает ни за грош с этим Питером. — Потянулся, встал, прошел к кофеварке. Терпеливо стоял, пока автомат наливал полный стаканчик. — А ведь у Кока на Земле семья.
— Неужели? — вежливо сказала Бой-Баба. Йос вернулся в кресло, отхлебнул из стаканчика.
— Жена, двое детей. Родственников до черта. Вот он и сбежал от них в космос, — хмыкнул штурман. — Хоть здесь они его не пытаются переделать… — Он закинул тощие ноги на пульт управления. — Хорошо прошла прогулка? — В его голосе не было интереса.
— Ага, — поняла намек Бой-Баба. — Пошла я к себе. Если кто спросит, то…
Она не закончила. Из жилого блока донесся вопль капитана Майера.
— Смерть наступила около часа назад.
Бортинженер лежал на полу, раскинув тощие ноги. Глаза закрыты, в темной щели раздвинутого в полуулыбке рта белеют зубы.
Тадефи стянула с койки желтое в бежевую полоску одеяло и накрыла им тело Кока с головой.
Бой-Баба замерла в проходе, зажав рот рукой. Остальные столпились в отсеке.
Тадефи повернулась к подбежавшему дяде Фиме:
— Нужно перенести его в медблок.
— Зачем? — еле слышно спросил Питер. Он сидел на полу возле трупа. Голова опущена, длинные жидкие волосенки закрыли лицо.
— Мы не знаем причин смерти, — твердо сказала Тадефи. Она в раздумье помедлила, подошла к тумбочке и распахнула дверцу. Пачки коробочек и батареи бутылочек с разнообразными медикаментами. В отсеке повис тяжелый лекарственный запах.
— А от диабета умирают? — спросил тихонько Живых.
Тадефи услышала и покачала головой:
— От самого диабета — нет, но он является сильнейшим фактором риска. Инфаркт, инсульт, остановка сердца… ведь он много нервничал в последнее время, как я понимаю. И он уже немолод. Сердце не выдержало, вот и все. Этого следовало ожидать.
Капитан Майер закрыл глаза рукой. Йос похлопал его по плечу, не отрывая взгляда от трупа.
Вся команда была тут. Не было только инспектора… и хорошо. Пусть сидит, как сыч, в одиночестве.
— Но почему? — повторял Питер. Оглядывал остальных, заглядывал в лица. — Почему Кокки? Почему не я?
— Давай, золотая, помоги, — охранник повернулся к Бой-Бабе. — Поднимешь?
Все как будто повторялось снова… Авария, трупы, коматозники на консервации… куда бы она ни повернулась — везде рядом смерть… Она приносит несчастье своим экипажам…
Бой-Баба приподняла обмякшее тело — и брезгливо отдернула руку. На полу под ним блестело влажное пятно.
— Он весь мокрый!
— Что ты говоришь? — дядя Фима быстро подошел к трупу. Он встал рядом с ней на колени и приподнял покойника за плечи. Пол под ним был покрыт конденсацией.
— Эка как пропотел, — пробормотал дядя Фима. Поднял голову. — Тадефи!
Та подошла.
— Тебе это о чем-то говорит? — охранник показал на потемневшую ткань футболки.
Тадефи опустилась на колени.
— Любопытно. Подержите-ка его. — Задрав футболку на трупе, она пригляделась, понюхала. — Очень интересно.
Она задумалась. Взглядом задержалась на тумбочке с лекарствами. Наконец решительно тряхнула бритой головой:
— Это похоже на диабетическую кому. — Подняла голову на Питера. — Ты говоришь, что перед смертью он стал очень раздражительный? Плохо соображал?
Питер кивнул:
— Он выгнал меня… нас… — Закрыл лицо руками. — Если бы я знал…
— Гипогликемия, — подтвердила Тадефи. — Диабетическая кома.
Настала тишина. Питер держал труп за руку и смотрел в пространство.
Тадефи нахмурилась:
— Но это невозможно… для того и вводятся нанотестеры… — Она посмотрела на Бой-Бабу. — Ты сделала все по инструкции?
Та похолодела:
— Да.
Все смотрели на нее. Молчали.
— Давайте его в медотсек, — наконец сказала Тадефи. — Там посмотрим.
Вчетвером вынесли тело в коридор.
— Погодите, братцы. — Дядя Фима вернулся к двери отсека, запер ее и застучал пальцами по панели замка, меняя код. Вернулся, кивнул остальным. Медленно, толкаясь об стены и друг о друга, четверо понесли тело бортинженера по коридору жилого блока.
* * *
Электрий слышал крики и суматоху. Из жилых коридоров доносилась беготня и завывание тревоги. Кажется, этому Коку опять плохо. Вполне возможно, усмехнулся инспектор. Его это уже не касалось.
Он стоял в стыковочной камере и держал переговорник наготове. Бот уже должен приближаться к кораблю. Связи еще не было, но инспектор не беспокоился. Три дня назад дирекция сообщила ему точную дату и время стыковки. С минуты на минуту они должны выйти на связь и забрать его отсюда.
Инспектор скривил губы. Конечно, он обязан был поставить в известность командный состав корабля. Только вот неизвестно, как бы они отреагировали на извещение, что покинуть корабль может только он, Электрий Суточкин. А им придется остаться и медленно задыхаться внутри этой консервной банки.
