Агент Джагельски:
- Господин председатель, разрешите сделать заявление.
Сенатор Маккиннон (после паузы):
- Мы слушаем.
Агент Джагельски:
- Думаю, вы больше не услышите моих показаний.
Шум в зале.
- Я имею в виду, что буду не в состоянии их дать. Я уже шестой глава группы «Полиглот» со дня ее основания. Ни один из моих предшественников не прожил и месяца после ухода с этого поста. А после этого заседания и я вынужден буду уйти... Я давно смирился с таким исходом, поскольку много лет несу бремя опаснейшей информации и постоянно сталкиваюсь с фактами, наглядно подтверждающими, что наш мир, во-первых, далеко не единственный во вселенной, а во-вторых, мы не способны осознать его законы до конца. По моему глубокому убеждению, ваше расследование закончится ничем – как и все прочие подобные до него. Да, они были…
Беспокойство в зале.
- Но то, что до сих пор существуют Сенат США, который проводит такие расследования, и другие органы власти нашего государства, и сама наша страна – это доказательство того, что работа нашей группы приносит плоды. Поэтому дело «Полиглота» до сих пор открыто и группа продолжит работу. Спасибо за внимание.
Сенатор Маккиннон:
- Благодарю вас, профессор Джагельски. Заседание объявляю закрытым.
Газета Bard Free Press, издание Бард-колледж, Аннандейл-на-Гудзоне, штат Нью-Йорк, США. 7 января 2030 года
С глубоким прискорбием извещаем о трагической гибели одного из старейших преподавателей нашего колледжа профессора Калеба Дж. Джагельски. Возвращаясь из Нью-Йорка в Аннандейл после Рождественских каникул, он попал на своей машине в автокатастрофу. На скользкой дороге отказали тормоза, машина врезалась в дерево. Профессор погиб мгновенно.
Профессор Джагельски много лет возглавлял направление социологии и антропологии нашего колледжа и был одним из самых популярных лекторов, горячо любимым студентами. Сегодня с нами по всему миру скорбят его многочисленные ученики – выпускники нашего колледжа.
Нам всем будет крайне нелегко смириться с этой потерей, которая оставила зияющую пустоту в нашем учебном заведении.
Илона Линькова-Дельгадо. Россия. Москва. 7 января 2030 года
Илона осознала себя сидящей в кресле за рабочим столом в своем кабинете в институте. С противоположной стены на нее с портрета устремлял яростный взор ЕВК с кошкой на руках.
Она растерянно огляделась. Не было ни ведьмы, ни сарая, ни странного и страшного мира вокруг него. Все было привычно и прилично.
За исключением того, что она по-прежнему была совершенно голой.
«Господи, сколько я выпила-то!» - всполошилась Илона.
Так, спокойно, спокойно. Она была одна дома, был Новый год, она пила шампанское и коньяк. Не очень много. Потом приняла транквилизатор, легла… А потом был страшный, безумный, невероятный сон.
Все логично. Но как, черт возьми, она оказалась на работе?!
Илона посмотрела в полуприкрытое жалюзи окно. Там виднелась заснеженная крыша соседнего здания. И стоял белый день – насколько он возможен в зимней Москве.
За дверью в прихожей явно кто-то был. Наверное, секретарша.
«Господи Боже, неужели я пришла сюда в таком виде?! Да нет, быть того не может…»
Илона стала лихорадочно оглядываться вокруг в надежде, что увидит разбросанные по полу вещи. Ну да, коньяк с реланиумом – тот еще коктейль, могла и умом съехать на время, в беспамятстве припереться в институт и раздеться в кабинете.
Но одежды нигде не было.
Илона вскочила на ноги. Ее охватило головокружение и легкая тошнота, но все быстро прошло.
На ватных ногах она подошла к шкафчику, открыла его, извлекла комплект нижнего белья, который держала там на всякий случай, старые растоптанные рабочие туфли и серый халат, который надевала, когда была необходимость поработать с древними артефактами.
Не успела она одеться, как в двери завозились ключом, и она открылась. В кабинет вошла секретарша. Вернее, при виде начальницы она застыла в дверях, как каменная статуя.
- Ил… Илона Максимовна! – с трудом проговорила она, глядя на нее, как на привидение. – Как вы тут оказались?
По ее дикому взгляду Илона поняла, что в институте не видели, как она пришла. Уже хорошо. Теперь оставалось врать поубедительнее.
- Я рано утром пришла – у меня тут срочные дела. Заперлась и работала.
- Так сегодня же еще праздник, - недоумение из глаз секретарши не исчезало.
- Ну и что? – сделав строгое лицо, спросила Илона. – Ты и сама сегодня пришла, Софья. Тоже по работе соскучилась? Кстати, с Новым годом тебя.
- С Но… с Новым годом, Илона Максимовна. Я… Я пришла сюда за вашей фотографией…
- Фотографией? Зачем она тебе?
- Для п… поли-иции!
Софья вдруг бурно разрыдалась.
- Илона Максимовна, вы же пропали. Так с Нового года и пропали, из своей квартиры, никто вас не видел, - сквозь слезы рассказывала девушка. – Сперва не искали, думали, вы дома сидите в праздники, на звонки не отвечаете. Потом испугались, вскрыли квартиру, а вас там не-ет! И ваш модуль с телефоном там лежит. И никто не знает, где вы! Сегодня в полицию заявили, они сначала не хотели дело заводить, но их директор заста-авил! Вашу фотографию попросили. Вот я за ней… А тут вы!..
Последовала новая мощная серия рыданий.
- И правильно, что дело заводить не хотели, - Илона говорила внешне спокойно, но внутри нее все сжалось. – Времени-то совсем мало прошло…
- Как же ма-ало, продолжала всхлипывать секретарша. – Неделя уже… Седьмое число сегодня.
В Илоне что-то оборвалось.
- Соня, все в порядке, - сказала она надтреснутым голосом. – Ты иди, позвони всем, что я нашлась. Я у друзей на даче была, там телефон все равно не ловит, я модуль дома и оставила, у меня другой есть, без телефона. Захотелось отдохнуть от всего просто.
Продолжая всхлипывать, Сонька опрометью кинулась в приемную, закрыв за собой дверь.
Илона тяжело упала в кресло.
Посидев несколько минут в полном оцепенении, она достала из ящика стола вейп и принялась ударными темпами заполнять помещение душистым паром.
Неделя… Семь дней… Господи, что это было?! Где я была?!
В левой ноге давно уже ощущался какой-то дискомфорт, теперь ставший невыносимым. Илона отодвинула кресло от стола, сняла туфлю и осмотрела ногу.
Это была забившаяся под ноготь и коловшая палец маленькая соломинка…
***
Евгений Валентинович Кромлех. Мексика. Чичен-Ица. 2 ноября 1990 года
…Евгений летел по затопленным каменным коридорам. Путь его был именно полетом, или парением в невесомости. Он никогда не бывал в невесомости, но предполагал, что там и следует ощущать отсутствие всякого давления.
Прожитые годы покинули его – у него больше не было возраста. Он ощущал себя юным и древним одновременно.
«А возможно, - мелькнула у него мысль, - меня уже совсем нет…»
Это же была Шибальба – Холодная лестница в царство мертвых, на которой расползается плоть и нивелируется человеческий дух, столько лет тащивший его по дорогам мира. Здесь боги оценивают свои творения, находя их слишком легковесными, и без сожаления уничтожают.
«Из земли, из глины они сделали человеческую плоть. Но они увидели, что это получилось неудачно. Она расплывалась, она была мягкой, без движения, не имела силы; она падала вниз, она была слабой; голова ее совершенно не могла двигаться, лицо ее было скошено на одну сторону; зрение ее было полностью затуманено, и она не могла видеть сзади. В первый момент она зато могла говорить, но разума у нее не было. Она быстро намокла в воде и не могла стоять», - навязчиво всплывали в его сознании фразы из «Пополь-Вух».
Евгений не знал, плывет он минуты или часы. Казалось, он уже вечность скользит по извилистым, переходящим один в другой проходам. Он не заботился об обратном пути, потому что знал – в любом случае не вернется.
