был похож на веретено с обломанным концом. В месте излома торчали многочисленные нитевидные балки, соединенные узором «паутины» из какого-то блестящего материала. Поверхность «веретена» была почти чёрной, и на фоне космоса его было бы сложно заметить, если бы не повторяющиеся геометрические узоры, поблёскивающие металлом.
—…длина десять тысяч сто двенадцать метров, — продолжал доклад Евгений, — сопоставимо с размером «Москвы», но масса меньше раза в три, судя по показаниям гравитометров.
Так получилось, что сегодня была именно его вахта. Случайность? Возможно, но Гордей чувствовал, что ещё немного — и он будет готов поверить во вмешательство высших сил, в которые, судя по сообщениям с Земли, верило всё больше людей, оставшихся в родном мире.
— Координатор, у нас осталось часа три на принятие решения, — вмешался Клемент, сверяясь с чем-то на своём коммуникаторе, — я за экспедицию.
Координатор почесал подбородок. Нахмурился. Потом ответил:
— Готовность шаттлов?
— Шестой и четырнадцатый были под инспекцией месяц назад, — доложил один из техников, — исправность сто процентов.
— Время на заправку? — продолжал координатор.
— Час десять стандарт. Два часа если дополнительные баки вешать.
Координатор снова задумался. Он размышлял пару минут, неотрывно глядя на монитор.
— Данные по электромагнитной активности, на сейчас, — наконец, сказал он, — и параметры орбиты.
— Уточнённые данные: незначительные аномалии в районе торца. Орбита с высоким эксцентриситетом, период обращения около тысячи лет.
— Как долго шаттл будет добираться до Второй после миссии?
— Около года, Координатор.
— Запас системы жизнеобеспечения? Количество экипажа при загрузке аппаратурой и двойном резервировании?
— Пять лет. Пять человек, Координатор.
Мерецков вздохнул, ещё раз бросил взгляд на монитор, после чего сказал:
— Оповещение по корабельной сети. Набор добровольцев. Требуются: электрощик, инженер силовых систем, лингвист, ксенопсихолог, врач.
— Принято, Координатор.
— Заявляю кандидатуру! — неожиданно для себя самого сказал Гордей.
Григорий с удивлением посмотрел на него.
— Уверены? — спросил он, — вы бы пригодились мне здесь. Всё-таки год в пространстве шаттла это не совсем то, что год на корабле.
— Уверен, — кивнул Гордей.
— Понимаю, — кивнул Мерецков, — сам бы пошёл, если бы была возможность по Уставу… что ж, первый член экипажа у нас уже есть, готовьтесь. У вас есть фора. Времени, как сами понимаете, впритык.
Гордей кивнул и направился к выходу из Навигаторской. Перед тем, как открыть входную дверь, он успел поймать на себе удивлённый взгляд Евгения.
Пробегая по коридорам, он то и дело ловил на себе удивлённые и настороженные взгляды. Люди на борту всё ещё были шокированы полученной информации. Отправляясь к звёздам многие из них, конечно же, думали о других цивилизациях. Представляли себе первый контакт. Но за столетия полёта это предвкушение порядком притупилось. Звёзды оставались просто огромными шарами плазмы, освещающими медленный и величественный полёт сквозь великое Ничто. Мир сжался до внутренних пространств «Москвы» — до комфортной и уютной среды, где действительно можно было жить, как казалось, почти вечно.
Вот и его каюта. Вещи с Земли, которые столетие простояли в шкафу, нетронутыми. Одежда. Распечатки любимых книг и фотографий… что из этого следует взять с собой в безумный годовой вояж среди звёзд? Что будет уместно рядом с бортом чужого корабля (а Гордей не сомневался, что обнаруженный ими объект — именно корабль чужой цивилизации)?
Подумав немного, он взял запас одежды и белья. Предметы гигиены, предназначенные для использования при нормальной силе тяжести, не годились. Он помнил, что на борту шаттла есть индивидуальные наборы для невесомости, к которым придётся привыкать.
Перед самым выходом он вдруг вспомнил про маленькую серебристую сферу. Его даже дрожь пробрала: что было бы, если бы он о ней забыл?
Что, если чужой корабль окажется опасным местом, и они погибнут? Тогда его каюту будут обследовать, и обязательно обнаружат эту штуковину. Он вдруг испытал сильнейший стыд. Это было абсолютно иррациональное чувство: какое ему дело до будущего, в котором не будет его самого? Но стыд был совершенно реален, будто он уже провалился, будто его маленькая тайна уже стала известна Управлению…
Нахмурившись, он достал сферу из нижнего ящика комода, где хранилось постельное бельё, и положил её в карман комбинезона.
Больше ничего из личных вещей он брать не стал. Все распечатки, фотографии и памятные сувениры из далёкой Земли, включая пригоршню московской земли, которую он набрал в пакетик недалеко от университетского кампуса в Сколково, остались в его каюте, до его возвращения. Или навечно.
До ангара тоже пришлось пробежаться. Он находился почти на оси, довольно далеко от жилых секторов.
Перед служебным шлюзом он с удивлением обнаружил Лилию. Она стояла в рабочем комбинезоне с большой сумкой в руках. Увидев Гордея, она улыбнулась и помахала рукой. Тот остановился, стушевавшись. Мысленно он перебирал названные Координатором специальности, которые требовались для экспедиции. Психолога среди них определённо не было.
— Разве психологи в списке? — удивлённо спросил он, когда подошёл ближе.
— А следователи? — парировала Лилия, после чего улыбнулась и пояснила: — я квалифицированный хирург. Лучший на борту, по результатам испытаний этого года. Вторая специализация.
— Что ж… — сказал Гордей, — очень рад. Поздравляю!
— Спасибо, — улыбнулась Лилия.
— Ангар уже открыли? — уточнил он.
— Должны с минуты на минуту. Мне оповещение на коммуникатор пришло. Техники заканчивают заправку и установку дополнительных баков. До того, как они доложат о завершении работ, никого на борт не пустят.
— Ясно, — кивнул Гордей. Едва оттолкнувшись носками, он подплыл к двери, которая отделяла служебный коридор от шлюза ангара.
В двери было небольшое окно, рассчитанное на перепад давления. Он заглянул внутрь. В шлюзе было четыре универсальных скафандра, предназначенных для аварийного выхода в космос. Громоздкая и неудобная штука, рассчитанная на использование людьми почти любого роста и комплекции.
Гордей знал, что для каждого члена экипажа создан индивидуальный скафандр, который хранился в специальном секторе, в ожидании прибытия в систему назначения. «Интересно, их успеют доставить на борт, или придётся пользоваться этими штуковинами?» — рассеянно подумал он.
Индивидуальные скафандры доставить успели. Как и множество других вещей, предназначенных к погрузке по аварийному расписанию. При этом нормативные сроки были перекрыты в два раза: другого выхода не было. «Москва» продолжала двигаться к центру системы, стремительно сокращая возможное окно запуска шаттла. Ещё немного — и горючего, даже с дополнительными баками, не хватит для того, чтобы автономная машина могла бы не только затормозиться, выходя на траекторию сближения с неопознанным объектом, но и вернуться в систему, на орбиту Второй, где к тому времени членов экспедиции ждал бы главный корабль.
Из Управления в шлюзе был только сам Мерецков. Когда экипаж шаттла повис перед входным люком, изобразив построение, техники вокруг ещё продолжали суетиться, по десятому разу проверяя ключевые параметры.
Координатор активировал магнитные подошвы ботинок, которые через несколько секунд с лёгким щелчком коснулись палубы. Члены экспедиции последовали его примеру.
— Я дам команду, чтобы нас засняли, хотя бы через штатные камеры, — сказал Мерецков, — нужно для истории. Сами понимаете.
Гордей покрутил головой и обнаружил, что объектив ближайшей камеры уже ориентирован на них. Он постарался изобразить улыбку.
— Удачи вам, ребят, — Координатор вдруг резко сменил тон, — осторожнее. Ладно? Не геройствуйте без необходимости. Ваша главная задача — вернуться. Это понятно?
— Так точно, — кивнул Гордей, повинуясь оставшимся глубоко в подсознании военным инстинктам. Остальные ответили менее формально, как заведено на гражданском флоте: «Принято, Координатор!»
Главный грузовой шлюз располагался в корме шаттла, между двумя вынесенными на пилонах ионными двигателями. Для полётов в атмосфере пространственные движки прижимались к корпусу, скрываясь в специальных пазах, однако до ближайшей планеты с атмосферой было ещё ой как далеко…
Гордей вдруг в этот момент особенно остро осознал, что всего через несколько минут окажется среди Великой Пустоты, внутри крохотной скорлупки шаттла. А вокруг — на миллионы километров ни других кораблей, и обитаемой планеты. И только «Москва», уносящаяся к центру системы, на скорости, которая только через пару месяцев торможения станет доступна самому челноку…
Пожалуй, то чувство, которое он испытал, можно было назвать страхом.
