Впрочем, предпринимать что-либо было уже поздно. От такого не убежишь, а в этой траве не спрячешься. Оставалось, в случае возникновения конфликта, рассчитывать на собственные кулаки да навыки специальной борьбы.
Между тем ангел оглушительно захлопал крыльями, гася скорость, и приземлился на холм, где пребывала в ожидании непонятно чего РоксанаАлександра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзоте-рия-Светлана. Теперь гостя можно было рассмотреть. Лицо у ангела было абсолютно человеческим, но только чрезвычайно красивым. Таких лиц у людей не бывает. Если говорить про нормальных людей, разумеется, а не про племенных жеребцов, которых природа норовит пустить время от времени на расплод, но от которых опасаются беременеть женщины, желающие растить детей в непременном присутствии отцов. Потому что отцы из таких получаются только генетические, но никак не реальные, те, которым приходится гулять с детьми в свободное от работы время, отправлять в утилизатор использованные памперсы, следить, какие «шайбы» подключают к штекам подросшие отпрыски. В общем, заниматься множеством мелких домашних дел, которые поручают мужьям жены, когда образуют семейную пару не с красавчиком-херувимчиком, а с обыкновенным человеком…
– Здравствуйте, – сказал ангел по-русски, складывая крылья.
Это движение получилось у него изящным и простым, как у нее, когда она поправляет прическу.
Перья у ангела были бело-розовые и почему-то походили на еловые веточки. Не цветом, конечно… А в остальном он был человек человеком, шатен, с серыми глазами, гладко выбритым подбородком (если, конечно, у ангелов растут на лице волосы), одетый в зеленые шорты и зеленую же футболку с длинными рукавами.
– Здорово-здорово, – сказала Роксана-Александра-Альвина-Внктория-Камилла-Эзотерия-Светлана и не справилась с голосом: в приветствии послышалось недоверие.
Однако незнакомец не обиделся.
– Вы меня опасаетесь, – сказал он спокойно. – Что ж, понимаю…
А метелка вспомнила, что ангелы бесполы и, значит, удар в промежность не приведет к нужному результату. Придется ломать кости рук и ног… Да еще крылья! Не запутаться бы в крыльях…
– Это ни к чему, – сказал незнакомец.
Крылья у него сложились уже так, что полностью скрылись за спиной. А может быть, и вовсе отвалились и растаяли в воздухе. Как гости…
– Что – ни к чему?
– Ни к чему ломать кости рук и ног, – сказал незнакомец.
Ну и упражнение, кол вам в дюзу, придумали эти яйцеголовые! Может, направлено на тренировку психики в вероятном конфликте с альтер эго. Якобы парень умеет копаться в мозгах… Нетрудно копаться, если мозги обучаемого субъекта напрямую связаны со симулятором.
Тем не менее метелка сделала вид, будто опешила:
– Вы читаете мысли?
– Разумеется, читаю. – Тип улыбнулся открытой улыбкой. – Я же твой ангел-хранитель.
«Ага, – подумала Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана. – А еще какой лапши ты мне на уши навешаешь?»
– В самом деле? Ангел-хранитель? И от чего же хранитель? Разве мне угрожает опасность?
– Разумеется.
– Что-то я ее не вижу. – Метелка с ехидным видом оглянулась по сторонам. – Ау, опасность!.. Ты где? Разве что она исходит от вас самого! Вот повернусь к вам спиной, а вы мне кинжал под лопатку. – Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана открыто, в голос, рассмеялась. – И потом… Опасность каждый день угрожает миллионам людей. И что, к ним ко всем сейчас слетелись ангелы-хранители?
Тип в зеленом тоже огляделся, потом словно прислушался. Было видно, как у него дернулся кадык…
– Мне пора, – сказал тип. – Я не хочу причинять тебе вред.
– То есть вы и в самом деле можете пырнуть?
«Ангел» словно не слышал. Он сложил руки на груди, за спиной у него с треском раскрылись крылья и встопорщились перья. Как у напуганной курицы…
– Я не хочу причинять тебе вред.
– Конечно. Иначе какой же вы будете ангел-хранитель. Тогда вы будете ангел-вредитель.
Тип в зеленом не слушал.
– Совсем не осталось времени, – зачастил он.
Голос его вдруг изменился, понизился до мощного баса, пробирающего до костей, проникающего до самых печенок. Не голос – трубный глас.
– Запомни вот что: человечеству грозит смертельная опасность. Твой избранник защищает человечество, и ты должна пройти с ним путь до конца. Ты должна отринуть личное, привычное, женское и любить его не ради себя и не ради возможного вашего ребенка, а ради святого дела, для которого твой избранник предназначен. И не должна испытывать ненависти или ревности к тем, кто будет любить его рядом с тобой. Ведь они любят его ради святого дела, вовсе не по-женски. Иначе все окажется бессмысленным.
– Почему? – спросила Роксана-АлександраАльвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светла-на. – Кто ты такой?
– Я – бог, – протрубил «ангел». – Как и твой избранник. Ты согласна, что бога любить нужно не по женски, а только ради святого дела.
Он сказал это таким тоном, что девчонке стало ясно: Он – бог, и все, что Им сказано, – правда. Это был глас, которому нельзя было не верить и которого нельзя было ослушаться. Потому что иначе смерть одержит победу над жизнью, а ведь любая женщина рождена исключительно для того, чтобы совершать обратное. Иначе она – не женщина, не супруга, не мать!
– Имей в виду, – трубно продолжал бог. – О том, что ты услышала сейчас, не должен знать никто из окружающих. И в особенности – твой избранник.
Бог оглянулся на северо-восток.
Роксана-Александра-Альвина-Виктория-Камилла-Эзотерия-Светлана проследила за его взглядом.
Оказывается, стая летучих тварей возвращалась в обратном направлении. Уверенности не было, но девчонке показалось, что твари несут что-то в своих лапах. Или когтях…
– Что это у них там? – пробормотала она.
– Погубленные человеческие души.
Оглушительно захлопали крылья, пригнули траву, ветерок ринулся в ворот рубашки РоксаныАлександры-Альвины-Виктории-Камиллы-Эзоте-рии-Светланы, надул рукава. Будто паруса идущей неведомым курсом яхты…
Бог с натугой приподнялся над холмом. Крылья замелькали чаще, подняв настоящую бурю. И вот уже Бог помчался к стае, то чуть припадая вниз, то снова взмывая кверху, и в его облике не стало ничего человеческого. И было непонятно, лапы у него или когти, но было абсолютно ясно, что они пусты.
Бог еще не присоединился к стае своих более удачливых собратьев, когда над холмами вновь пронесся порыв ветра, уже не имеющий никакого отношения к хлопающим крыльям. Он был плотен и холоден, обладал мерзопакостным запахом и походил не столько на воздух, сколько на воду.
