Йон Колфер - А вот еще...

— Все, чего тебе не хватает — это чашечки доброго чая и нескольких печенек! — произнес Хиллмен скрипучим голосом своей бабушки. Он часто вспоминал ее, собираясь с духом. — Выпьешь и будешь просто супер.

Даже одной мысли о чае хватило, чтобы немного поднять ему настроение. В конце концов, что за ирландец без чая?

— Давай отрывай задницу от стула, — произнес он в лучших традициях Бабули. — Эти бедолаги ждут тебя не дождутся.

И он не ошибался. Колонисты не могли обойтись без него, особенно после похищения Жан-Клода. Бабуле не хватало одного: настоящего, живого бога, который навел бы громом и молнией некоторую дисциплину среди ее жителей. Но как, скажите на милость, заманить хорошего, перворазрядного бога на захолустное ответвление западной спирали в темном созвездии Соульяниса и Рамма? Придется наобещать ему один черт знает каких льгот, иначе никак.

На всякий случай Хиллмен записал адресочек Ктулху в суб-эта-сети. Мало ли чего.

Необходимое пояснение. Боги появились на свет спустя миллионную долю секунды после Большого Взрыва, из чего в общем-то следует, что вовсе не они создали Вселенную, а скорее даже наоборот. В сакральных кругах к этой теме относятся болезненно и стараются не касаться ее в беседах. Если какой-нибудь журналист наберется дерзости затронуть эту тему, его с большой степенью вероятности покарают, причем кара будет на редкость причудливой и изобретательной. Большинство богов прожили столько, что у них собраны целые библиотеки, посвященные причудливым и изобретательным карам. Совсем недавно, каких-нибудь десять тысяч лет назад, на Олимпе устраивали семинары по этому предмету. Правда, семинары пришлось довольно скоро прекратить, поскольку все больше мелких богов и полубогов использовали их качестве повода потусоваться, побухать и потрахаться, в результате чего наплодилось столько божественных отпрысков, что на них и мифологии не хватало. Кстати, участниками этих же семинаров был учрежден ежегодный приз Колючей Рыбы-Шар. Названием своим приз обязан знаменитой шуточке Локи, который превратил одного сексуального маньяка в рыбу-шар, яд которой убивал всех, кого тот пытался приобнять. К наиболее известным обладателям приза относится Хеймдалль, в приступе гнева превративший бригаду каменщиков в стену, которую они отказались достроить. Другой приз достался Дионису за то, как он покарал сэра Смуга Наутолла, популярного актера с Благулона Каппы, чья пьеса «Спектакль для богов» изображала последних без должного к ним уважения. Вообще-то Дионис, можно сказать, покровительствовавший театральному искусству, отличался либеральностью взглядов и не имел бы ничего против этого спектакля, когда бы не сцена, в которой лично он был выставлен непросыхающим, страдающим запорами идиотом. Указанная сцена столь разъярила Диониса, что он обрек Наутолла на вечное пребывание в шкуре карнавального осла, причем в задней ее части, тогда как маячившие в паре дюймов от его носа ягодицы представляли собой лица двух его злейших критиков, наперебой декламировавшие самые уничтожительные свои рецензии. Абсолютная классика жанра.

Миллионы лет боги развлекались подобным образом, раскатывая по небу на своих колесницах, являя себя одновременно в нескольких разных местах, демонстрируя свое всезнайство и все такое — и так до тех пор, пока наука не достигла такого уровня, что смогла воспроизводить многие из их трюков. Теперь благословение урожая не казалось больше чем-то совсем уж выдающимся, как это было прежде. Что касается рожающих девственниц, так их хватало во все времена; более того, во многих цивилизациях непорочному зачатию отдавалось предпочтение: это заметно уменьшало количество браков по залёту, да и родители чувствовали себя значительно спокойнее, поскольку не беспокоились о том, что их дети займутся какой-нибудь гадостью с незнакомцами. Последней каплей для богов стала история с сыном Локи, великаном Фенриром — тот попытался произвести впечатление на остатки своей паствы, с разгону въехав на космическом байке в белую дыру. Единственной частью Фенрира, сохранившейся после прыжка, стал один из его коренных зубов, который до сих пор обращается светящимся астероидом вокруг Сагара-7; все, на что он способен — это слегка влиять на циклы приливов да еще транслировать ясновидцам неразборчивые сообщения. Эта история произвела на богов устрашающее впечатление (на всех, кроме Одина: согласно предсказанию, с приходом Рагнарёка Фенриру полагалось его, Одина, сожрать, так что он только посмеивался в кулак), и они разъехались по родным мирам, поклявшись никогда больше не сочетаться со смертными (в действительности эта фраза звучала так: «Смертные? Да зашибись они конем!», — что на слух значительно уступает подобающим богам «клянусь», «никогда больше» или «сочетаться»). Настолько серьезно отнеслись асы к этой клятве, что окружили свой мир, Асгард, сплошным ледовым барьером, оставив всего один проход, Мост-Радугу, охранявшийся всевидящим богом Хеймдаллем.

Посетители не поощрялись.

Точнее сказать, посетителей активно отпугивали свирепые драконы-людоеды, вынимающие душу своим пением сирены-суккубы, а также т. наз. «флютинг» — изощренные норвежские ругательства, касающиеся преимущественно гениталий и особенностей происхождения оскорбляемого.

С тех пор боги действительно не желают иметь никаких дел со смертными. Особенно с пронырливыми журналистами, а еще больше — со святошами, рассчитывающими на какого-либо рода божественные награды. Однако самым нежеланным гостем в Асгарде считается президент Галактики Зафод Библброкс, и каждому охраняющему покой богов дракону дали на всякий случай понюхать одну из его старых футболок.

Борт «Золотого сердца»

Корабль несся сквозь разноцветное, разнофактурное пространство, находясь одновременно везде. Со включенным невероятностным двигателем он становился буквально единым целым со Вселенной — и так до тех пор, пока координаты не совпадут с заложенными в программу, тумблеры не щелкнут, и корабль не вынырнет в нужной точке, напугав до чертиков того, кто парковался на соседнем посадочном месте. Впрочем, до этого момента могло произойти абсолютно все, что угодно, особенно самое невероятное, которое стало бы соответственно вероятным, чтобы затем превратиться снова в невероятное — и так до бесконечности.

Большинство пассажиров предпочитают сидеть при невероятностных перелетах с закрытыми глазами, чтобы защитить психику от происходящих вокруг невероятностей, однако Зафод, напротив, часто оттягивал веки пластырем, чтобы не пропустить ни единой детали.