И все же…
***
— Я не задержу вас надолго, — объявила с улыбкой Коллингсвуд, восседавшая во главе стола. — Я знаю, что у всех вас свои дела… — на щеках ее проступил легкий румянец, — равно как и у меня самой.
По кают-компании прокатился одобрительный ропот, из которого вырывались возгласы тина «Слушайте!» или «Валяйте, капитан!». Брим осмотрелся по сторонам. Справа от него сидел Ник, по обыкновению в мундире с иголочки, покачивая ногой в отполированном до зеркального блеска ботинке. Напротив капитана с царственным видом восседал Амхерст, а слева от него почти сполз с кресла еще не пришедший с вечера в себя Голсуорси. Рядом с ним, также с утомленным видом, сидела София Ним, уставившись покрасневшими глазами куда-то далеко-далеко от «Свирепого».
— Как вам всем хорошо известно, — продолжала Коллингсвуд, — кораблю предстоит довольно серьезный ремонт. — Смех и возгласы выразили согласие с этим утверждением. — Ну что ж, нам это только кстати. На этот раз, друзья мои, мне сообщили, что корабль пробудет на базе целый месяц стандартного времени — начиная с сегодняшнего дня. И увольнения будут предоставляться незамедлительно по окончаний этого нашего собрания.
Эти слова были встречены бурными аплодисментами. Ник колотил кулаками по столу, радостно блестя алмазными коронками на клыках. Фурье и Пим хлопали друг друга по спине, а Бородов пихал Флинна в бок с хитрым выражением на мохнатой морде. Только Голсуорси не принимал участия во всеобщем веселье; напротив, на лице его промелькнула тень досады, сменившаяся, однако, выражением похмельного безразличия.
Коллингсвуд быстро завершила свое обращение, отдав последние распоряжения, распределив неотложные работы, без которых об увольнительных и речи быть не могло, и упомянула под занавес о наборе добровольцев. Речь шла о каком-то специальном задании, но Брим не расслышал большую часть сообщения из-за царившего в кают-компании возбужденного шума. Что-то там о транспорте, переделанном из пассажирского лайнера. Бриму послышалось название «Влиятельный». Точно, К.И.Ф. «Влиятельный». Если ему не изменяла память, до войны так назывался один из самых быстроходных пассажирских лайнеров. Но тут собрание закончилось, и все заторопились по делам.
Брим не стал задерживаться. Все жили предвкушением увольнительных, но ему некуда было пойти. Вернувшись к себе в каюту, он сел за пульт связи и набрал код отдела кадров базы, сообщив о своей готовности выполнить любое задание в период ремонтных работ на «Свирепом». Он вынул из тумбочки стандартный флотский транспондер, передал в отдел кадров выгравированный на нем номер, активировал крошечный прибор, поставив на один месяц, проглотил его и стал ждать.
— Я занес вас в список, лейтенант Брим, — сказал дежурный. — При необходимости мы свяжемся с вами.
Что ж, спасибо и на этом.
***
Спустя еще метацикл Брим снова стоял на мостике «Свирепого», глядя, как возникший из тумана лобастый буксир пристраивается к эсминцу, чтобы отвести его на один из внутренних ремонтных гравибассейнов. Коллингсвуд уже сдала корабль ремонтникам и не собиралась возвращаться на него целых две недели. Собственно, все офицеры уже покинули корабль. На борту оставался пока только Урсис, отвечавший за маневровый генератор на время буксировки корабля., но и он, собирался после этого в отпуск вместе с Бородовым. Как раз сейчас он стоял вместе с Бримом на мостике, наблюдая за тем, как матросы с буксира возятся с мощными пеньковыми канатами; при буксировке почему-то используются такие анахронизмы.
— Можно подумать, у нас водоизмещение «Беньюэлля», — буркнул медведь, когда «Свирепый» задним ходом выплыл из бассейна.
— До тех пор пока корабль тянет буксир, а не я, — рассмеялся Брим, — пусть их используют настоящий канат. Их сухопутные привычки меня не касаются.
Довольно быстро место их первоначальной стоянки скрылось в тумане. Брим молча смотрел, как мимо один за другим проплывают светящиеся бакены, покачивающиеся на оставляемой гравитационным генератором на поверхности воды волне. Потом они сбавили ход, проплыли меж двух огромных, почерневших от времени каменных пилонов, и бухта с плавающими в ней обломками льдин сменилась грязным снегом верфи.
Теперь буксир тащил их по рельсам, вдоль которых Брим шел в первый день, когда попал сюда. Они проплывали мимо обшарпанных строений, пустых гравибассейнов и полуразобранных кораблей, показывавшихся из, тумана и снова пропадавших в нем. То и дело им встречались группы улыбающихся, тепло одетых рабочих с верфи, зажимавших уши от грохота генератора.
В конце концов «Свирепый» остановился над бассейном, окруженным лесом кранов и манипуляторов с разъемами для питания корабельных систем на то время, пока его собственная энергетическая установка будет отключена.
На палубу эсминца лег широкий трап с пирса, мостик заполнился оравой плечистых инженеров и техников с верфи, и Урсис заглушил генератор.
— Тут мы с тобой распростимся пока, друг Вилф Анзор, — мрачно произнес Урсис. — Я бы и остался, но ты ведь понимаешь, следующий отпуск — когда он еще будет. — Он торжественно поднял палец с огромным когтем. — Темный снег и холодные лампады равно манят и старых, и малых медведей в пещеры Великих Гор — так у нас говорят.
Брим улыбнулся и положил руку на плечо медведю.
— Думаю, я понимаю тебя. Ник, — сказал он. — Спасибо тебе за все.
Урсис поклонился.
— Кстати, — добавил он, — у нас с Бородовым есть одно… — он чуть нахмурился, — скажем так, ощущение, что ты не будешь страдать от одиночества. Судя по вчерашнему вечеру.
— Вчерашнему вечеру?
Медведь рассмеялся, вглядываясь через гиперэкраны на берег, потом довольно кивнул, увидев у ворот красивый длинный глайдер, за рулем которого кто-то сидел. — Бородов, — объяснил он. — Ладно, мы еще поговорим на эту тему, а? — Он похлопал Брима по плечу. — Удачи тебе с принцессой Эффервик, дорогой друг. У медведей о ней идет молва как о славной юной леди — несмотря на всю ее королевскую родню.
Урсис ушел, и через несколько циклов Брим увидел, как тот спускается по трапу к глайдеру, а за ним плывут в воздухе шесть здоровенных чемоданов. Вскоре после того, как глайдер Бородова скрылся в пурге, на мостике «Свирепого» воцарился гул незнакомых голосов, сыпавших непереводимыми техническими терминами, и Брим, не в силах переносить это безобразие, бежал в относительную тишину своей каюты. До тех пор пока на борту хозяйничают эти умники, «Свирепый» будет казаться Бриму чужим кораблем.
Поскольку думать ему было больше не о чем,, мысли его почти сразу же вернулись к Марго — и обещанию новой встречи с ней. Он нахмурился. Собственно, а почему бы и нет? Он подошел к пульту связи, потом отступил на шаг, неуверенный в себе: одно дело вечеринка в кают-компании, совсем другое — еще что-то… Что он ей скажет? Не приглашать же ее в гости в ремонтный бассейн! И он абсолютно незнаком с Гиммас-Хефдоном — не говоря уж о том, что незнаком и с тем, как развлекать чистокровных принцесс.
