Вставая на колени, Грок почувствовал, как горит огнем левая часть груди, и пока было непонятно, толи от ранения, толи от того, что эта женщина уверенно разбивала ему сердце.
С хлопками вертолетных лопастей над ним из вагона вылетела Сита, вращаясь как живая спираль. Она была словно горгулья, которая крутилась, расправив свой черный угловатый и страшный плащ. А белые линии от стрел, как будто следующая нить за бегунком в ткацком станке перебила всех оставшихся бесогонов, рисуя причудливые абстрактные и убийственно красивые узоры в воздухе. Чертя спирали и огибающие линии, укладывая солдата за солдатом бездыханным телом на перрон. Только Сталина уверенно отбивала каждую выпущенную стрелу горящим плазменным софийским мечом. И как только ведьма оказалась рядом, майор сделала сальто, и ударом обеих ног запустила мутантшу обратно в вагон. Которая разнесла там санузел в хлам, к слову, последнее из уцелевшего до той секунды.
Сталина подошла к Гроку, с глубокой болью в душе он смотрел в ее прекрасные земные голубые глаза, она жадно снова впилась в его разбитые губы своими и тут же отпустила подбородок, прикусив его верхнюю губу. Она молча кричала о том, что не хочет его отпускать, не хочет его гибели, что любит его, но не может… проклятый долг превыше всего. А Грок просто радовался ее близости, тому, что слезы из глаз Нины текут по его лицу. Он готов был гореть хоть в гиене огненной, но лишь бы быть рядом с этой прекрасной смуглой землянкой.
Мокрая, в синей санитарной воде Сита выбралась из разбитого туалета, сняла с шеи стульчак и крышку и нависла над Сталиной:
— У тебя секунда, шкура.
Крок тяжело поднялся.
— Ох, и пожалею я об этом…
И резко и что было мочи дернул склоненную над братом Сталину за волосы, вышвырнув ее из вагона. В то же мгновение двери закрылись.
— Она нам друг или враг? — телекинезом спросила Сита.
— У нее моя семья. — вздохнул Крок.
— А зачем она целовала Грока?
— Потому что любит.
— Зачем тогда она в него стреляла?
Крок развел руками.
— Вот такие они, земляне, нравится им делать больно тем, кто им больше всего дорог.
— Дикий народ. — проскрипела вслух Сита.
В дыру в стене выглянул Була, и в недоумении развел руки, мол, «Какого черта вы тут возитесь?».
Сита заглянула в окно, Сталина пропала, но набегали бесогоны с реактивными базуками, выстраиваясь в шеренги. Рядом с ней на происходящее смотрел и Крок.
— Була! — крикнул Крок, не поворачиваясь к мутанту. — А принцип управления субмарины сильно отличается от какой-либо другой сафирской техники?
Була проскрипел что-то в ответ, но Крок понял, что не сильно.
— Сита, ты еще можешь разогнать поезд до максимальной скорости?
Ведьма недоумевая кивнула.
— Тогда поставь на таймер старт с максимальным ускорением через десять секунд, при условии, что у Булы есть телепорт в подлодку.
— Что ты задумал?
— Хочу быть первым в истории, кто поднимет субмарину в воздух, ее плавники при хорошем ускорении сойдут за крылья! Мы же в Солохе! А металл тут легче сахарной ваты. Умирать, так с музыкой!
— О! Потанцуем! — заскрежетала довольная ведьма. — Да будет так!
Мутантша снова воткнула металлическую руку в стену. На проекциях перед Ситой побежали цифры, предупреждающие светограммы, дроби, проценты. Все это моргало красным, призывающим к трезвоумию, к взвешенности решения, к осознанию того, что скоро произойдет беда. Но Сита уверенно давила на ОК раз за разом, и черным бумерангом, схватив Грока и Крока ударилась в Булу.
Все четверо будто провалились в какой-то черный портал и вывалились в рубке подлодки.
— Вы чего удумали?! — Грок начал приходить в себя.
Истекающего кровью Торина младшего усадили в кресло, защелкнули на нем ремни безопасности. К отвращению Крока, он довольно впустил раздвоенный язык ведьмы в свой рот, угощаясь целебной капсулой. Сита повернулась к Кроку, немного показав ему черные кончики своего змеиного языка.
— Спасибо, я, наверное, как-нибудь подорожником. — немного прикрыв рот рукой, ответил Крок на ее страшную любезность.
Семейка бесов тоже оказались в креслах, предоставив лысому авантюристу место пилота и штурвал.
Они были словно в скелете древнего динозавра, обшитого блестящей нержавейкой. Усиления корпуса как будто специально выкрашены белым акрилом, чтобы светиться и блестеть, как настоящие кости, уменьшаясь кверху и напоминая хребет огромного массивного существа.
По стеклам и стенам побежали яркие разноцветные проекции, прямо как в сафхантере, рассказывающие о том, что воды вокруг и нет-то совсем, так что плыть куда-то вряд ли получится.
Электрические разряды вновь пробили насквозь состав и тот рванул вперед словно в последний раз. Крока от перегрузок тупо выключило. Где-то на секунду он потерял сознание. Но пришел в себя от жуткой тряски и скрежета мнущегося металла и бриллиантовой россыпи стекла, сыпавшегося на него с потолка. Его голова была вжата в кресло невидимыми стотонными тисками, а сердце тяжело билось, и будто находилось словно за пять метров позади него. Так себе ощущения.
Крок в третий раз в жизни услышал особенный звук, похожий на рвущиеся струны. Диодные тросы — созданные в первую очередь для того, чтобы светить, лопались с ослепляющими вспышками. Как только Була гидравлическими щупальцами разобрался с последней, гигантский металлический скат пошел на взлет.
Да. Крок чего угодно ждал от приключений, связавшись с авантюрой Грока. Но что он сегодня будет летать на подводной лодке… Летать на, мать ее, подводной лодке?!! Нет, такого его гениальный мозжечок даже на долю секунды представить не мог еще даже три минуты назад. Но не смотря на всю нереальность ситуации, подлодка все-таки куда-то летела, а Крок корректировал ее движение выстрелами торпед и плазменными винтодвигателями.
Не то, чтобы он управлял полетом, он скорее делал видимость управления, а возможно сам хотел в это верить, но рулилась летящая тысячетонная субмарина крайне спорно. И спустя десять секунд скат начал считать опоры готовящихся к старту космических ракет, которые падали и взрывались, разнося все вокруг себя и отбрасывая уже кувыркающуюся в воздухе подлодку все дальше и дальше вглубь города, принося ему все больший урон.
Эти четверо устроили какой-то Армагеддон в Солохе, просто уничтожая космическую технику тяжеленной неуправляемой железякой, уже с трудом напоминающей ската, а скорее даже потрепанного жизнью старого морского ежа. А то, чему не доставалось от прямого контакта с гигантской махиной страдало от сжигающих до тла все, что оказывалось на расстоянии в пару сотен метров, языками тягучей плазмы из турбин. Тем же, кто думал, что они на расстоянии километров и им ничего не грозит, на бошки прилетали тяжелые торпеды, разрывая все в кратеры.
Полет, если его можно так назвать, продлился от силы секунд тридцать, и этого с лихвой хватило, чтобы превратить половину мегаполиса в руины. Потому что то, что не взорвала или не раздавила огромная субмарина, уничтожил многокилометровый поезд на скорости разогнанной в несколько раз выше звуковой.
Эта компашка не то, что притягивала неприятности, их команду можно смело назвать генератором самых уничтожительных для мира идей, во имя его спасения.
Как бы никто мягкой посадки и не ждал. Пикирующая субмарина косила небоскреб за небоскребом. И на высоте десятого этажа то, что осталось от подлодки просто воткнулось в одно из гигантских зданий и осталось там. Торча наполовину из стены, искря, хлопая взрывами внутри себя и поливая все внизу токсичными отходами от работы ядерных плазменных турбин.
Крок очнулся от того, что по левой руке побежал жар, открыв глаза, он увидел Булу и Грока, борющихся с напористыми и плюющимися красными языками пламени, охватившими рубку уничтоженной подлодки. Ну или летательного аппарата, который вы можете называть как вам вздумается на свое усмотрение. Лохмотья на левой руке Крока полыхали как факел, кресло Ситы тоже горело настоящим костром, но пустовало.
