Из Хенли Кука, казалось, вышел весь воздух, он стоял бледный, потрясенный, беспомощный.
— Подождите, — слабо выдавил он. — Я все объясню.
Все лица повернулись к нему.
Впалые щеки Хенли Кука были залиты потом. Руки, когда он почти молитвенно поднял их, дрожали.
— Уртейл пришел ко мне вскоре после того, как прилетел на Меркурий. Он сказал, что расследует работу обсерватории. Он сказал, что у сенатора Свенсона есть сведения, что работа неэффективна и что это пустая трата средств. Он сказал, что доктор Певераль, очевидно, должен уйти на пенсию; что он уже стар и не способен нести ответственность за работу. Он сказал, что я могу стать его естественным преемником.
Доктор Певераль, который слушал его с видом плохо скрытого удивления, воскликнул:
— Кук!..
— Я согласился с ним, — угрюмо сказал Кук. — Вы действительно слишком стары. Всем здесь управляю я, а вы тем временем заняты своей сирианской манией, — он снова повернулся к Лаки: — Уртейл обещал, если я помогу ему в расследовании, постараться сделать меня следующим директором обсерватории. Я поверил ему: все знают, что сенатор Свенсон могущественный человек. Я дал ему очень много информации. Кое-что было в письменном виде и подписано мною. Он объяснил, что ему это надо для дальнейших юридических процедур.
А потом… а потом он начал пользоваться этой письменной информацией через мою голову. Выяснилось, что он гораздо больше интересуется программой «Свет» и Советом Науки. Он хотел, чтобы я, используя свое положение, стал его личным шпионом. Он ясно дал мне понять, что если я откажусь, он пойдет к доктору Певералю с доказательством того, что я сделал. Это означало бы конец моей карьеры, конец всего. Мне пришлось стать его шпионом. Я вынужден был сообщить ему о маршруте Старра и Бигмэна. Я держал его в курсе всего, что делал Майндс. Всякий раз, когда я хоть чуть-чуть поддавался ему, я еще больше оказывался в его власти. И скоро я осознал, что когда-нибудь он сломает меня, несмотря на всю помощь, которую я ему оказывал. Он такой человек. Я вдруг понял, что единственный способ освободиться от него — это убить его. Если бы только я знал как.
И тут пришел Бигмэн со своим планом — драться с Уртейлом при низкой силе тяжести. Он был так уверен в победе! И тогда я подумал, что смогу… У меня был один шанс из ста, может быть, один из тысячи, но я подумал: что я теряю?.. Я встал у пульта управления псевдотяжестью и ждал своего шанса. Он появился, и Уртейл умер. Сработало великолепно. Я считал, что это сойдет за несчастный случай. Даже если Бигмэн окажется в беде. Совет Науки поможет ему выкарабкаться. Никто не пострадает, кроме Уртейла, а он сто раз заслужил это. Во всяком случае, так обстояли дела.
В наступившей затем потрясенной тишине послышался хриплый голос доктора Певераля:
— При данных обстоятельствах вы, Кук, разумеется, должны считать себя освобожденным ото всех обязанностей и под а…
— Эй, да не спешите же, не спешите! — воскликнул Бигмэн. — Признание еще не закончено. Послушайте, Кук, ведь вы уже второй раз пытались убить Уртейла, не так ли?
— Второй раз? — глаза Кука трагически поднялись на Бигмэна.
— А как насчет прорезанного скафандра? Уртейл посоветовал нам следить за скафандрами, так что у него, вероятно, был опыт такого рода. Он говорил, что это сделал Майндс, но ведь Уртейл вечно все врал, и нельзя было верить ни одному его слову. Я хочу сказать вот что: вы пытались таким образом убить Уртейла, но он нашел прорезь и заставил вас перенести скафандр в нашу комнату, когда мы приехали. Потом он нас предупредил о такой возможности, чтобы мы считали его своим сторонником, и при этом преследовал еще одну цель — настроить нас против Майндса. Разве не так?
— Нет! — вскричал Кук. — Нет! Я не имею никакого отношения к этому скафандру. Никакого!
— Послушайте, — начал Бигмэн, — мы же все равно не поверим…
Но тут встал Лаки Старр.
— Все правильно, Бигмэн. Кук не имеет никакого отношения к этому скафандру. Можешь ему поверить. Прорезь в скафандре сделал тот же человек, который отдавал приказания роботу.
Бигмэн недоверчиво уставился на своего высокого друга.
— Ты имеешь в виду сирианцев, Лаки?
— Никаких сирианцев, — ответил Лаки. — На Меркурии нет никаких сирианцев. И никогда не было.
Глубокий голос доктора Певераля стал хриплым от смятения.
— Никаких сирианцев? Да знаете ли вы, о чем говорите, Старр?
— Прекрасно знаю, — Старр подошел к столу доктора Певераля, сел и оглядел собрание.
— Я убежден, что доктор Певераль меня поддержит, когда я объясню причины своего заявления.
— Я поддержу вас? Уверяю вас, этого не случится, — пропыхтел старый астроном, его лицо выражало горькое неодобрение. — Вряд ли стоит это обсуждать… Кстати, нам ведь придется поместить Кука под арест, — он привстал.
Лаки мягко усадил его обратно.
— Все в порядке, сэр. Бигмэн позаботится о том, чтобы Кук оставался под контролем.
— Я не доставлю вам никакого беспокойства, — глухо проговорил полный отчаяния Кук. Тем не менее Бигмэн подвинул свое кресло поближе к креслу Кука.
Лаки сказал:
— Доктор Певераль, вспомните тот вечер и банкет, и ваши собственные слова о сирианских роботах… Между прочим, доктор Певераль, вы ведь уже давно знали, что на планете есть робот, не так ли?
— Что вы имеете в виду? — беспокойно спросил астроном.
— Доктор Майндс рассказывал вам о том, что видел движущиеся фигуры, похожие на людей, одетых в металлические скафандры, и что они выносили солнечное излучение лучше, чем этого можно ожидать от землян.
— Это действительно так, — вмешался в разговор Майндс, — и мне следовало догадаться, что я вижу робота.
— У вас не было такого опыта общения с роботами, как у доктора Певераля, — Лаки снова повернулся к старому астроному. — Я уверен, что вы заподозрили существование на планете робота сирианской конструкции сразу же, как только Майндс все это рассказал вам. Его описание вполне соответствует этому случаю.
Астроном медленно кивнул.
— Я сам, — продолжал Лаки, — так же, как и Майндс, выпустил из виду роботов, когда услышал от него эту историю. Однако после банкета, на котором вы, доктор Певераль, говорили о Сириусе и сирианских роботах, мне вдруг пришло в голову, что это и есть объяснение всему. Должно быть, вы подумали то же.
Доктор Певераль снова медленно кивнул:
— Я понимал, что сами мы никак не сможем бороться с сирианским вторжением. Вот почему я не поддерживал усилий Майндса.
