И он весь вывалился за дверь, Белоголовый последним. Стая застучала когтями к наружной лестнице, испуская во все стороны звуки тревоги.
За другой стаей Равне, быть может, трудно было бы угнаться, но у Белоголового был артрит, а Тщательник не совсем потерял головы — стая старалась не опережать старика.
А еще Тщательник кричал по-самнорски:
— Остановите тропиканцев! Остановите их!
Охрана наверху выходной лестницы уже опустила ворота.
Пока Равна и Тщательник бежали по террасе каменоломни, он все время что-то по-самнорски бормотал. Результирующее сквернословие слагалось из переводов стайных ругательств и нехороших самнорских слов:
— Сучьи порождения! Надо было понять, что это всеми гребаные тропиканцы. Я слишком протестовал насчет камер и проморгал, дубина. Решил, что Резчица снова меня нагрела.
Впереди раздались крики:
— Мы их взяли!
Стаи и люди в каменоломне не были вооружены, но стали барьером вокруг… вокруг кого-то.
Тщательник проскользнул сквозь толпу мыслезвуков, Равна сразу за ним. Посол Божидар и его компания еще были в каменоломне. Они осматривали самые зрелищные участки лабораторий, где долгое скучное планирование и утомительные опыты наконец-то приводили к чудесам.
Между хозяевами и подозреваемыми ворами осталось открытое пространство. Божидар и его компания столпились возле летающей машины Тщательника, «Взгляд Сверху». Это было не антигравитационное судно, а нечто, на взгляд Равны, более странное: воздушный винт и корзина, подвешенная под остроконечным шаром.
Тщательник помотался секунду перед толпой, что-то булькая на языке Стальных Когтей. Равна без помощи «Внеполосного» эту речь понять не могла. Вроде бы он просил всех перестать вопить на высоких частотах. В холодном сухом воздухе — таком, как здесь и сейчас, — такие звуки летят на приличное количество метров, и если все стаи одновременно начинают суетиться и орать, им становится очень трудно думать.
Равна шагнула было к тропиканцам, но передумала. Эти Стальные Когти выглядели испуганными и нервными, смотрели расширенными глазами. И стояли плотно, тесно прижатые к корзине экипажа воздушной лодки. Самозваный «посол» был единственной четко определенной группой, но острая сталь виднелась на передней лапе не у одной особи. Пусть эти ребята без тесной ментальной связи, но они достаточно побыли на севере, чтобы усвоить местные обычаи.
Тщательник заорал на самнорском и на местном. По-самнорски: «Кто-нибудь видел, что замышляют эти мерзавцы?»
Часть его тел глядела на лодку, и вдруг до Равны дошло, что тропиканцы действительно могли бы еще секунда — и улететь!
Вперед вышел пятнадцатилетний подросток Дел Ронсндот.
— Я… я им показывал «Взгляд Сверху». Я думал, им позволено.
— Все нормально, Дел, — сказала Равна. Такие экскурсии были предусмотрены.
— Они попросили показать им лодку? — спросил Тщательник.
— Да, сударь. Все посетители хотят ее видеть. Когда мы научимся, может быть, сможем их катать.
Он глянул на тропиканцев и вроде бы понял, что такая щедрость не будет допущена.
— Они просили взять на борт кого-нибудь из их стай?
От двух тропиканцев донесся громкий аккорд, а потом человеческий голос:
— Мастер Тщательник, если вы подозреваете злой умысел, то вам следует обратиться ко мне непосредственно.
И посол шагнул вперед. Он принял имя Божидар и был теперь обширен. Частично он восходил к дате образования посольства и зачастую менял состав. Так же часто он вел себя как клуб синглетов, любящих покрасоваться и себя показать. Одет он был в разномастные куртки, некоторые вполне элегантные. И трудно было при виде этого хвастуна и позера не улыбаться. Равна, не забывайся. Помнишь бабочек-солдафонов? Она достаточно видела иных рас, чтобы понимать, как обманчива бывает внешность.
Тщательник так разозлился, что потерял осторожность и послал два своих тела вперед, вторгаясь в личное пространство посла.
— Что ж, справедливо, господин посол. Так куда вы девали мои радиоплащи?
Два тела клацнули зубами в сторону Божидара, и хотя их противники были в трех метрах от них, жест очень напоминал тыканье пальцем в грудь у людей.
Божидар остался спокоен.
— А, я про эти плащи слыхал. Но ведь они наверняка могут быть найдены? — Он показал одной мордой в сторону Холма Звездолета. — А я ваших драгоценных плащей не видел с той прекрасной демонстрации в Последний Закат Весны. — Он раздвинулся в стороны. — Какие у вас, северян, прекрасные праздники! Для нас весна — это просто дождей больше…
— Молчать! — Тщательник повернул одну голову к своим помощникам, людям и стаям. — Привести сюда солдат с длинными пиками. Поставим этих воров на допрос.
Тропиканцы бросились на Тщательника, блестя сталью на когтях. В любой битве они были обречены на поражение, но Двум передовым телам Тщательника глотки распорют.
Равна шагнула вперед и вскинула руки жестом, которого стаи в большинстве своем боялись.
— Стойте! — крикнула она во все горло. — Никто никого допрашивать не будет. Либо мы уважаем ваше посольство, либо выкинем вас всех к чертям из Домена.
Тщательник подался назад, бурча про себя.
Посол выделился из толпы — явно для сохранения ясности мысли. Он издал тихое ворчание, и остальные чуть успокоились. Головы Божидара качнулись в сторону Равны.
— Вот так прямолинейно и притом — как это сказать? — исполнено здравого смысла. Я благодарен, ваше высочество. Я пришел сюда, рассчитывая на приятную и дружелюбную экскурсию. Но она хотя бы не станет кровавой баней.
— Не очень на это рассчитывай, — буркнул Тщательник.
Равна опустила руки и наклонилась вперед, чтобы глаза были на одном уровне с глазами Божидара.
— Наши радиоплащи исчезли не более часа назад, господин посол. Так насколько вы заинтересованы в сохранении здесь вашего посольства? Согласны ли вы и ваши спутники на обыск?
Она показала рукой на толпу тропиканцев с их подозрительно многочисленными карманами.
Головы посла взметнулись вверх — очевидно, жест отрицания.
— Возможно, вопрос следует ставить так: насколько Домен заинтересован в продолжении торговли с тропиками?
В прошлом торговля с тропиками сводилась к почти непризнаваемому молчаливому бартеру, где предложение и ответ растягивались на годы случайных кораблекрушений. «Тропическое посольство» возникло как благотворительная организация для уцелевших синглетов, не посольство, а издевательская шутка. Но шутка начала свою жизнь всерьез и теперь получила, быть может, некоторое влияние на юге.
