Отперев неприметную дверцу в самом дальнем и темном углу отсека, Цурр вежливым жестом предложил Президенту войти внутрь. Его Превосходительство так и сделал, а вот Ивану на этот раз не повезло: незнакомый ему ранолец замешкался в узком проходе, и проскользнуть следом за негром Голицын не успел – дверца захлопнулась.
Ладно, ничего страшного. Что у них вообще там, за этой дверцей? Кажется, какая-то совсем маленькая комнатка – помнится, во время инспекции Пашка туда заходил со сканером. Да, точно, Хохлов еще потом жаловался на тесноту – к пломбам толком не подберешься… Пломбы – значит оборудование, а оно Его Превосходительству малоинтересно – то есть выйдут быстро…
Левое запястье Голицына слегка кольнуло. Иван недовольно пошевелил рукой, но неприятное ощущение не исчезло. Уж не «Кепара» ли сбоит? Только этого сейчас не хватало!
Голицын поднял левую руку – в отличие от окружающих, сам он, находясь внутри маскировочного комплекта, мог себя видеть – и едва удержался от крика: верхняя пластина его браслета на глазах наливалась голубым. Означать это могло лишь одно: агрессивное психотехническое воздействие.
Так. Спокойно. Без паники.
Иван невольно отступил на несколько шагов, словно это могло помочь ему как-то уменьшить опасность.
Ничего страшного. Пластина голубая – значит, атакуют не его, кого-то другого. Его мозг по-прежнему в неприкосновенности. Просто там, за дверью, ранольцы демонстрируют местному царьку свою сложную технику. Все просто.
Нет. Стоп. Не все просто. Кто объект? В комнату вошли двое. Допустим, Цурр – оператор. Президент – зритель… Не на себе же там ранолец все показывает?! А раз не на себе…
Передача прекратилась так же внезапно, как и началась. В следующую секунду дверца резко распахнулась, и из-за нее быстрым шагом вышел Его Превосходительство. Чуть не налетев на невидимого Ивана – тот едва успел отпрянуть – Президент, ни слова не говоря, направился к выходу из отсека.
Цурр появился лишь через несколько секунд. Ранолец шел неспешно, с видом человека, только что успешно завершившего какую-то сложную, но весьма важную работу.
Без приключений выбравшись из недр ранольского логова, Голицын сдвинул ногтем панель браслета и извлек наружу миниатюрную флеш-карту. Задумчиво покрутил в пальцах. Интересно, что же такое у него записалось? Бессмысленная пустышка или то самое НЕЧТО, ради которого они и просиживают здесь в Африке казенные штаны? Вот бы и правда поймать ранольцев за руку! Впрочем, отставить пустые мечты. Здесь он все равно ничего не поймет – надо как можно скорее возвращаться на родную базу.
Сунув флешку в карман комбинезона – вставлять ее обратно в браслет он не стал: мало ли, затрется еще случайно запись – Иван включил заблокированную на время пребывание «в гостях» связь и вызвал Соколова.
– Так, Глебушка, я, кажется, с уловом! Давай-ка, дружок, забирай меня отсюда!
Ответа не последовало.
Иван еще несколько раз попытался вызвать Глеба, однако Соколов был нем как рыба.
– Только этого еще не хватало… – озадаченно пробормотал Голицын.
Облизав пересохшие губы, он хотел было вызвать Эмму, но вспомнил, что, волею Юнната, та со вчерашнего дня под арестом и без браслета. Недобрым словом помянув сопрольца, Иван послал в эфир позывные Хохлова.
– Иван?! Ты там что, с баобаба рухнул?! – Пашка отозвался незамедлительно, словно только и ждал вызова товарища. – Где тебя черти носят? Тебя тут уже с собаками ищут!
– С собаками?
– Ну, не совсем с собаками, конечно, – это я так, фигурально выражаясь… Ты вообще где?
– А сам, что ли, не видишь? Пеленгатор включи.
– В том-то и дело, что вижу! Что ты там делаешь?!
– Гуляю, – буркнул Иван. – Дышу свежим воздухом.
– Нашел время!
– Да погоди ты! – резко оборвал его Голицын. – Скажи лучше, что с Глебом?
– С Глебом? Что-что… Под домашним арестом сидит твой Глеб, вот что…
– Как?! – ахнул Иван.
– Молча… Юннат его застукал, когда он «Эсмеральду» в ангар ставил… Так это он что, тебя подвозил, да?
– Не важно… – неуклюже попытался уйти от ответа Голицын. – Слушай, можешь меня отсюда забрать? – перешел он к сути.
Несколько секунд Пашка молчал, словно размышляя.
– Попробую, – проговорил наконец он. – Только не прям вот сейчас. Чуть позже… А ты заодно пока отойди подальше от ранольской базы. Не самое удачное соседство.
– О’кей. Когда примерно тебя ждать?
– Думаю, часа через два. Отбой.
Хохлов уложился в полтора часа.
– Как тебе удалось улизнуть? – виновато спросил его Иван, едва голова Пашки высунулась из люка. Уже только после их разговора Голицын сообразил, какому риску подвергает товарища своим неожиданным вызовом.
– Улизнуть? – хмыкнул Хохлов. – Ну уж нет! И не думал! Я полетел вполне легально. Юннат послал тебя найти, – пояснил он ничего не понимающему Ивану.
– Как – Юннат?! – еще больше растерялся тот.
– Очень просто. Сволочь он, конечно, еще та, но отнюдь не дурак. И пеленгатором пользоваться тоже умеет. В общем, ждет тебя на базе. С оркестром практически.
– А… А почему же он послал именно тебя?
– А кого? Пэн и Бяо на дежурстве, Маклеуд, Соколов и Мазовецки – под арестом…
– Как, и Збышек тоже?!
– Ну. Сел даже еще раньше Глеба. Чего уж там они с Юннатом не поделили – не знаю, не присутствовал, но судя по всему, поговорили душевно… Так вот, двое дежурят, трое под арестом, ты невесть где шляешься: остаюсь я, ну и сам Юннат, арифметика простая. Сам же он за тобой не попрется – значит, я.
– Понятно… – протянул Голицын. – Ну что, полетели? – он шагнул к катеру.
– Погоди, – неожиданно остановил его Пашка. – Шустрый больно… Я-то – да, полетел, а вот тебе бы я, честно говоря, не советовал…
– Это еще почему? – нахмурился Иван.
– По кочану! Сам, что ли, не понимаешь?! Юннат просто в бешенстве! А на тебя у него давно зуб, еще с Сопрола. Тут домашним арестом не отделаешься!
– Да ладно! – отмахнулся Голицын. – А что он еще может?! Расстрелять меня на месте?
– Ну, расстрелять не расстрелять… Но судя по тому, что я краем уха слышал, он уже вызвал с орбиты челнок и прямо с катера планирует пересадить тебя на него и отправить на транзитную базу, а оттуда, без задержки, дальше в Альгер, под полевой трибунал.
– Полевой трибунал?! – широко раскрыл глаза Иван.
– А как ты хотел?! Типа чтоб другим неповадно было…
– Полевой трибунал… – тихо повторил Голицын. О строгости приговоров внутреннего суда военно-космических сил Альгера по Школе ходили слухи – один страшнее другого. И если хотя бы десятая часть из них была правдой… – Нет, погоди! – он схватил Пашку за рукав, словно и правда хотел его остановить. – При чем здесь вообще полевой трибунал?!
– При том! Обнаружив твое исчезновение, Юннат официально объявил тебя дезертиром. Дезавуировать его слова некому, так что…
– Как это некому?! А Нивг? А Жиы? Нард Орн, в конце концов!
– К этому-то я и веду! – Хохлов осторожно высвободил свою руку. – Сам знаешь, Нивг и Жиы летят на Землю. Будут здесь у нас послезавтра, крайне – в пятницу. Тебе всего-то и нужно, что продержаться до их прилета. Тогда Юннат нам будет уже не страшен.
– Это понятно, – кивнул Иван. – При Нивге с Жиы он будет кротким, словно ягненок… Вот только как задержать на три дня челнок?
– Никак, – развел руками Хохлов.
– Постой, я думал, у тебя есть какой-то план… – разочарованно протянул Голицын.
– Есть, есть. Только задержки челнока он не касается: это, как ты понимаешь, невозможно. Я долго думал: единственный твой шанс – это вообще не появляться на базе до прилета преподов с Сопрола.
– В каком это смысле – не появляться на базе?
– В прямом. Скрыться на время. Пересидеть в лесу.
– Скроешься тут… – Иван продемонстрировал товарищу руку с браслетом. – Маячок-то не отключается!
– Браслет, конечно, придется снять, – готов был ответ у Пашки.
– Что значит – снять браслет?!
– Нет, ты совсем уже дурак или прикидываешься?! – вспылил Хохлов. – То и значит! Расстегнуть, снять с руки и отдать мне. Я покажу его Юннату, скажу, что тебя не нашел. Вот и все. А потом, когда прилетят Нивг с Жиы – объявишься и все объяснишь.
– Что объясню? Что вот так вот взял и снял браслет? Да это ж без пяти минут дезертирство!
– Дезертирство тебе Юннат и так уже шьет… Нет, я, конечно, не настаиваю. Не хочешь – не надо, полетели на базу. Через час уже будешь на орбите, а там и до трибунала рукой подать. А уж из его застенков ни Нивг, ни Жиы, ни сам нард Орн тебя уже не вытащат. Минимальное наказание по обвинению в дезертирстве, помнишь, сколько? Нет? Ну, так я тебе напомню: семь лет каторги! В эквиваленте – ровно год «куклой»! Не хочешь попробовать?
– Нет, – об одной мысли о возможности такой перспективы Ивана аж передернуло. – Не хочу…
– То-то же! В общем, либо действуем по моему плану, либо – пеняй на себя!
