Одним дождливым днем она забилась в библиотеку и свернулась калачиком на старинном диване с высокой спинкой, в третий раз вчитываясь в одну и ту же страницу из старинной книги со здешних полок. Книга была реликтом печатного искусства времен Изоляции; написана она была на английском, но он передавался некоей мутировавшей вариацией кириллицы, в сорок шесть символов; в ту пору этот алфавит был общим для всех языков Барраяра. Но сегодня у Корделии в голове была такая каша, что она была не в силах понять написанное. Она выключила свет, чтобы глаза несколько минут отдохнули.
Кто- то зашел в библиотеку. С облегчением Корделия поняла, что это лейтенант Куделка. Он уселся, осторожно и скованно, за комм-пульт. "Не буду ему мешать; у него хотя бы настоящая работа, не то, что у меня", подумала Корделия. Она не вернулась к своей книге, но присутствие Куделки ее успокаивало.
Ку работал за пультом всего минуту-другую, потом со вздохом выключил машину и рассеянно уставился на пустой сейчас резной камин, в самом центре стены; Корделию он так и не заметил. "Не одной мне не удается сосредоточиться". Может, это все странная пасмурная погода виновата, что вгоняет людей в такую депрессию…
Куделка взял в руки шпагу и провел рукой по гладкой поверхности ножен. Затем он отщелкнул ножны с клинка, крепко их придерживая и отпуская пружину медленно, без звука. Он взглянул вдоль сверкающего лезвия, которое словно излучало собственный свет в этой полутемной комнате, повернул, будто любуясь узором на металле и тонкой работой. Потом развернул острием к своему левому плечу и рукоятью от себя. Ку взялся за лезвие, подложив под ладонь носовой платок, и совсем легонько его прижал к шее, сбоку, там где проходит сонная артерия. Лицо его было сейчас отрешенным и задумчивым, а пальцы сжимали клинок нежно, словно любя. Внезапно его рука напряглась.
У Корделии вырвался судорожный вздох; Куделка вздрогнул и очнулся от своей задумчивости. Только сейчас он заметил Корделию; он стиснул губы и густо покраснел, опуская клинок. На шее у него осталась белая полоска надсеченной кожи - словно ожерелье с рубиновыми капельками крови.
- Я… не видел вас, миледи, - хрипло проговорил он. - Я… вы не думайте. Я просто дурачился, вы же видите.
В молчании они уставились друг на друга. И тут у Корделии против воли вырвалось: - Ненавижу это место! Мне все время страшно.
Она уткнулась лицом в высокую спинку дивана и, к собственному ужасу, расплакалась. "Прекрати! Перед кем угодно, только не перед Ку! У него хватает настоящих проблем, чтобы ты еще вываливала на него свои, воображаемые". Но она никак не могла остановиться.
Ку поднялся и с перепуганным видом прохромал к ее диванчику. Неуверенно присел рядом.
- Гм, - заговорил он. - Не плачьте, миледи. Правда, я только дурачился. - Он неловко погладил ее по плечу.
- Чушь, - выдавила она. - Знаешь, как ты меня перепугал? - Она импульсивно передвинулась, уткнувшись залитым слезами лицом не в холодный шелк обивки, но в его теплое плечо, в шершавую ткань зеленого мундира. И это подвигло Ку на ответную искренность.
- Вы даже не представляете, - зашептал он яростно. - Они меня жалеют, понимаете? Даже он жалеет. - Ку резко дернул головой; "он" - находящийся где-то там Форкосиган. - Это в сто раз хуже издевок. И так будет всегда.
Корделия покачала головой, но ничего не ответила перед лицом этой несомненной истины.
- Я тоже ненавижу этот мир, - продолжал Куделка. - Так же, как он ненавидит меня. А в некоторые дни - и больше. Так что, видите, вы не одиноки.
- Столько людей желает его убить, - прошептала она в ответ, сама презирая собственную слабость. - Совсем посторонние люди… и одному их них это когда-нибудь удастся. Теперь я постоянно об этом думаю. - Будет ли это бомба? Яд? Плазма, которая сожжет Эйрелу лицо, не оставив даже губ, которые она могла бы поцеловать, прощаясь?
Куделка внезапно отвлекся от своих собственных страданий, вопросительно нахмурился.
- Ох, Ку, - продолжала Корделия, невидяще уставясь на его колени и теребя рукав. - Как бы тебе ни было больно, не поступай так с ним. Он любит тебя… ты для него все равно, что сын, именно такой сын, какой ему всегда был нужен. И это, - кивнула она на клинок на кушетке, сияющий даже на блестящем шелке, - поразило бы его в самое сердце. Барраяр выливает на него каждый день поток безумия и требует в ответ справедливости. То, что Эйрел делает, он должен делать всем сердцем или постепенно уступит этому безумию, как случалось с каждым из его предшественников. И вообще, - добавила она в приступе полнейшей нелогичности, с которой ничего не могла поделать, - здесь так чертовски сыро! Я не виновата, если у меня сын родится с жабрами.
Ку обнял ее, крепко и ласково. - Вы… боитесь рожать? - с неожиданной проницательностью угадал он.
Корделия замерла, представ лицом к лицу со своим по всем правилам подавленным страхом. - Я не доверяю вашим докторам, - призналась она слабым голосом.
Он улыбнулся, и в улыбке этой была сплошная ирония. - Не могу вас винить.
У нее вырвался смешок, и она обняла Ку в ответ, а потом протянула руку и стерла с его шеи капельки крови. - Когда любишь кого-то, вы все равно, что живете в одной коже. От каждой боли больно вдвойне. А я так люблю тебя, Ку. Если бы ты позволил тебе помочь!
- Занимаешься секс-терапией, Корделия? - Голос Форкосигана был ледяным и сек, точно жгучий поток падающих с неба градин. Удивленная Корделия подняла взгляд и увидела, что Форкосиган стоит прямо перед ними. Лицо его было таким же промороженным, как и голос. - Я понимаю, что у тебя значительный бетанский… навык в подобных вещах, но я бы просил оставить эту работу кому-нибудь другому.
Куделка покраснел и отпрянул. - Сэр, - заговорил он и осекся, столь же потрясенный холодной злостью в глазах Форкосигана, как и Корделия. Форкосиган только скользнул по нему взглядом, и оба стиснули зубы.
Корделия набрала было воздуху для отповеди, но ее хватило лишь на свирепое "Ох!" в спину мужу, когда тот резко развернулся и зашагал прочь, с прямой и закаменевшей, точно трость Куделки, спиной.
Куделка, все такой же красный, весь сжался. Он поднялся, опираясь на клинок, словно на палку, дыша быстро и часто. - Миледи, мои извинения. - Это прозвучало совсем бессмысленно.
- Ку, - попыталась объяснить Корделия, - ты же знаешь, он на самом деле не имел в виду этой мерзости. Он сказал, не подумав. Я уверена, он не…
- Да, я понимаю, - парировал Куделка, глядя на нее тяжелым и пустым взглядом. - Общеизвестно, что я не способен представлять угрозу чьему-либо браку. А теперь прошу извинить меня, миледи, у меня еще есть работа. В каком-то смысле.
