Корделию снова повели через бесконечные коридоры корабля; ее сопровождали двое конвоиров. Один ухмылялся и раздевал ее глазами. Другой глядел на нее с жалостью, что тревожило гораздо сильнее. Она задумалась, насколько время, проведенное с Форкосиганом, заставило ее забыть об опасностях плена. Они дошли до отсека офицерских кают, и остановились перед одной из овальных металлических дверей. Ухмыляющийся солдат постучал, и получил разрешение войти.
Эти адмиральские апартаменты сильно отличались от ее простой каюты на «Генерале Форкрафте». В первую очередь величиной — переборки, разделяющие две смежных каюты, были снесены, образуя таким образом втрое большее пространство. Все помещение было обставлено чрезвычайно роскошной мебелью. При ее появлении адмирал Форратьер поднялся с бархатного стула, однако она не сочла это жестом вежливости.
Он с хитрым видом обошел вокруг Корделии, наблюдая, как ее взгляд обследует комнату.
— Ну как, здесь получше, чем в тюремной камере, а? — поинтересовался он.
— Похоже на будуар шлюхи, — ответила она, играя на публику.
Ухмыляющийся солдат прыснул, а второй так вообще рассмеялся в открытую, но сразу же умолк под гневным взглядом Форратьера. Интересно, что такого смешного она сказала? Тут до нее начало доходить назначение некоторых деталей обстановки, и она поняла, что, сама того не ведая, попала в точку. Вот, например, что за странная статуэтка там в углу? Хотя, надо признать, она не лишена определенных художественных достоинств.
— И притом обслуживающей довольно своеобразных клиентов, — добавила она.
— Пристегните ее, — приказал Форратьер, — и возвращайтесь на свои посты. Я позову вас, когда закончу.
Ее уложили на спину на широкой неуставной кровати, закрепив руки и ноги мягкими браслетами, каждый из которых был соединен с углом кровати короткой цепью. Просто, устрашающе, никаких шансов вырваться.
Жалевший Корделию охранник, пристегивая ее запястье, едва слышно шепнул:
— Простите.
— Да ничего, — выдохнула она в ответ. Они мимолетно обменялись якобы равнодушными взглядами, скрыв этот тайный разговор от наблюдающего за ними Форратьера.
— Ха. Это вы сейчас так думаете, — все с той же гадкой улыбочкой промурлыкал второй охранник, застегивая другой ремешок.
— Заткнись, — прошипел первый, кинув на него яростный взгляд. Между ними повисло нечистое, гнетущее молчание. Наконец охранники удалились.
— Похоже на постоянную установку, — обратилась Корделия к Форратьеру. Она была странным образом зачарована: вся эта ситуация напоминала оживший гадкий анекдот. — А что вы делаете, когда не удается поймать бетанок? Ищете добровольцев?
Он нахмурился, но через мгновение лицо его снова разгладилось.
— Продолжайте в том же духе, — поощрил ее он. — Меня это развлекает. Это сделает окончательную развязку еще более пикантной.
Форратьер расстегнул воротник мундира, налил себе вина из совсем уж неуставного мини-бара, и присел рядом с ней с непринужденным видом человека, зашедшего проведать больного приятеля. Он внимательно разглядывал ее, и красивые карие глаза светились от предвкушения.
Она пыталась не дать волю нервам; может, он всего лишь насильник. Простой насильник — это еще вполне терпимо. Такие наивные, детские души, даже не слишком противные. Даже у порочности есть относительная шкала…
— Я не знаю никаких военных тайн, — сообщила она. — Вы зря тратите время.
— А я и не думаю, что вы что-то знаете, — равнодушно отозвался он. — Хотя в ближайшие несколько недель вы, несомненно, возжаждете рассказать мне все, что вам известно. Ужасное занудство. Меня все это не интересует. Если бы мне нужна была ваша информация, медики в два счета вытянули бы ее из вас. — Он отхлебнул вина. — Хотя любопытно, что вы сами заговорили об этом — возможно, чуть позже я отправлю вас в лазарет.
Ее желудок сжался. «Идиотка, — мысленно заорала она на себя, — ты хоть понимаешь, что уничтожила все шансы уклониться от допроса? Но нет, наверняка это стандартная процедура психологической обработки. Он просто обрабатывает тебя. Тонко, неуловимо. Успокойся…»
Он снова сделал глоток.
— Знаете, мне кажется, я получу немалое удовольствие от зрелой женщины — это разнообразит мой досуг. Может, молоденькие и выглядят привлекательнее, но с ними слишком просто. Никакого азарта. Могу сказать уже сейчас, что с вами будет чертовски интересно. Для впечатляющего падения необходима большая высота, не правда ли?
Корделия вздохнула и уставилась в потолок.
— Ну, я уверена, что это будет весьма познавательно. — Она попыталась вспомнить, как отключалась от действительности во время секса со своим прежним любовником — в самый скверный период их отношений, незадолго до того, как у нее наконец хватило духу вытурить его. Может, сейчас будет немногим хуже…
Улыбаясь, Форратьер поставил бокал на столик у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда маленький ножик — острый, как старинный скальпель. Рукоятка была усыпана драгоценными камнями: они успели сверкнуть, прежде чем рука адмирала закрыла их. С отсутствующим видом Форратьер принялся вспарывать оранжевую пижаму, снимая ее, точно кожуру с фрукта.
— Разве это не казенное имущество? — осведомилась Корделия, но тут же пожалела о том, что заговорила: голос сорвался на слове «имущество». Это все равно что бросить подачку голодному псу — он будет прыгать еще выше.
Довольный Форратьер хмыкнул. Он намеренно позволил ножу соскользнуть и ойкнул с притворной досадой. Лезвие на сантиметр вошло в ее бедро. Он жадно наблюдал за ее реакцией. Нож попал в участок, лишенный чувствительности; она не чувствовала даже горячей струйки крови, побежавшей из раны. Его глаза сузились от разочарования. Корделии удалось сдержаться и не посмотреть на рану. В этот момент она пожалела, что так мало знает о состоянии транса.
— Сегодня я вас не изнасилую, — как бы между прочим сообщил он, — если вы думали об этом.
— Это приходило мне в голову. Не понимаю, что заставило меня предположить такое.
— Сегодня у нас мало времени, — пояснил он. — Сегодня, так сказать, только закуска в начале банкета. Простой бульон, без всяких изысков. Все сложные вещи придется приберечь на десерт — это будет через несколько недель.
— Я не ем десерта. Слежу за фигурой, знаете ли.
Он усмехнулся.
— Вы просто прелесть. — Он отложил нож и снова отпил из бокала. — Знаете, офицеры всегда поручают работу подчиненным. А я поклонник древней земной истории. Мое любимое столетие — восемнадцатое.
— А я бы подумала — четырнадцатое. Или двадцатое.
