– Нам нужно проверить повозки, – произнес гигант. Его голос прозвучал высоко и походил на флейту, что никак не вязалось с ростом мужчины.
Жан-Люк чуть не рассмеялся, но решил, что в данной ситуации лучше помолчать. – Встань и отойди в сторонку. Не мешай нам.
– Как пожелаете, – ответил Пикар.
Он соскочил с сидения и отодвинулся на несколько шагов, насколько позволяла узкая дорога. Следующей повозкой управлял Ралаккай, и там повторилась эта же история.
К чему бы это? Пикара охватило недоумение. Он обменялся взглядами со своим новым знакомым, но тот только пожал плечами. Очевидно, Ралаккай тоже не мог никак понять суть происходящего.
Высокий защитник крепости принялся осматривать повозку Жана-Люка. Он взялся за ремешок, который связывал брезент, закрывающий груз, и разорвал его мощным движением на две части. Казалось, полог понял, что его освободили; он развернулся, как живое, дышащее существо. Не выпуская из рук оружия, охранник попытался сбросить покрышку. Но прежде чем он успел сделать. это, что-то произошло – быстрое и неожиданное для Пикара, не дающее времени на размышление...
Секундой позже высокий неподвижно лежал на земле, его шлем оказался наполовину смят, а с повозки Жана-Люка спрыгнули двое – тоже в доспехах, тоже с оружием – и побежали к открытым воротам.
Около каждой повозки происходило то же самое. Удивленных осмотрщиков немедленно убили спрятавшиеся воины, и уже целая толпа неслась в направлении крепостной стены.
Пикар понял, что все это время неожиданно появившиеся бойцы прятались в повозках под брезентом. И в его тоже, но с какого момента? С прошлой ночи, когда они с Ралаккаем наговорились и уснули? Или с раннего утра, пока еще все не проснулись?
Жан-Люк едва верил своим глазам. Его охватило чувство нереальности происходящего. Однако осматривающие повозки предполагали подобный исход, иначе они не остановили бы обоз у ворот. Защитники только не ожидали, что нападающих будет так много, и выслали слишком маленький отряд.
Пикар зачарованно наблюдал, как захватчики дерутся в воротах с горсткой защитников. Сначала схватка казалась более-менее равной.
Нападающие не могли пробиться внутрь, защищавшиеся – выгнать их. Топоры и дубинки мелькали в воздухе; крики раненых предвосхищали падение тел.
Жертвы росли с каждой из сражающихся сторон.
Затем ситуация изменилась. Все больше и больше захватчиков втягивалось в битву. В какой-то момент, словно река, разрушающая плохо построенную плотину, они хлынули в распахнутые ворота, оставив убитых и раненых и два-три незаконченных поединка.
Перед глазами возниц происходило нечто отвратительное, ужасное и тошнотворное. И все же Пикар не мог отвести взгляд от кровавого зрелища.
Почувствовав прикосновение к руке, Жан-Люк вздрогнул и оглянулся: перед ним стоял Ралаккай, решительно произнесший:
– Надо уходить... Пока они заняты другими делами.
Пикар сбросил с себя чары битвы и позволил товарищу по несчастью потянуть его за собой.
– Да, – ответил, он, понимая, что кто бы ни взял верх, отыграется на сопровождавших повозки. – Да, отсюда пора выбираться.
Роскошью выбора они не располагали. Единственная дорога позволяла только ретироваться назад. Никто из них и не думал, что делать после побега. Сейчас для них важно было оказаться на приличном расстоянии от крепости.
К несчастью, у одного из налетчиков имелись свои планы. Как только друзья отошли от головокружительной бездны, он перегородил им дорогу.
– И куда это вы собрались? – прорычал он.
– Берегись! – вскрикнул Пикар, неожиданно показывая за плечо воина.
Судьба отнеслась милостиво к беглецам... Вооруженный мужчина, не подумав, обернулся, и Жан-Люк немедленно воспользовался его оплошностью.
Собрав все силы, он вложил их в удар, сбивший воина с ног. После этого человек рванулся вперед.
Он слышал за собой дыхание Ралаккая, дорога впереди свободна...
Кажется, получилось! Если и остальные последуют за своим лидером, то получится у всех.
Затем краем глаза Пикар уловил движение со стороны повозок. Слишком поздно он попытался уклониться от темного предмета, со свистом летящего ему в голову.
Сначала Жан-Люк почувствовал ужасную боль, затем наступило забвение.
Два дня спустя после происшествия в таверне Даннор возвращался с работы и снова встретился с отцом, который возник совершенно ниоткуда.
– Иди спокойно, – проговорил старик, не глядя по сторонам. – Мы идем к пристани... Знаешь, где это?
– Да.
Даннор старался повнимательнее рассмотреть лицо отца, которое освещали лучи заходящего солнца. Они давно уже не общались друг с другом, но Триеннор почти не изменился внешне, а самое главное, не постарел.
Сказывалась чистая кровь Первой Касты. Хотя... В этом нечестолюбивом клерке что-то исчезло от облика человека, проводящего свободное время, сидя с грустной улыбкой на лице в одиночестве у окна. Он стал почти... военным. Да, впервые Даннор смог представить отца в форме – молодого и гордого аристократа с блестящим будущим.
Существует ли связь между его сегодняшним положением и тем, как Триеннор вечно прятался в тени? Сын вздрогнул, вспомнив лица людей в той комнате и легкое, свободное общение отца с ними.
– Ты изменился, – произнес он. Слова словно вырвались сами собой.
Триеннор слабо улыбнулся, но не возразил. В полной тишине улицы раздавался только скрип его обуви.
– Что с тобой? – поинтересовался Даннор. – Что общего у тебя с теми людьми?
И снова никакого ответа.
Сын решил подойти к волнующим его вопросам с другой стороны.
– Как ты меня нашел?
Триеннор пожал плечами.
– Ты сам можешь догадаться... – Пауза. – Я умею добывать сведения.
"Уклончивый ответ... Лучше бы он промолчал", – подумал Даннор.
По мере приближения к реке потянуло свежим ветерком. Волосы Триеннора раздувались от каждого порыва. "Рыжие волосы аристократа..." – мелькнуло в голове сына. Даннор унаследовал тот же цвет, но его шевелюра уже покрывалась сединой.
– Итак, – произнес старик, наконец, повернувшись к сыну, – ты больше не служишь в Армии...
Голос Триеннора звучал мягко, не обвиняя. Тем не менее, его светло-золотистые глаза, как у предков, что-то изучали настороженно и внимательно.
– Меня... выгнали... – ответил Даннор, с трудом произнося слова. – К сожалению, по моей вине...
– Не расскажешь мне?
Даннор снова окунулся в атмосферу недавних событий своей жизни, опуская лишь самые незначительные детали. Умолкнув, он почувствовал в душе необычайную легкость. Боль еще существовала, жила, но стала менее давящей, терпимой.
