что ли?
Чиль подтолкнул вперёд Клячу:
— Миловидность обманчива, красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы.
Джеф со вздохом кивнул и поймал в зеркало отражение спокойной воды. Получив согласие, Чиль тут же легко подпрыгнул вверх и расправил крылья. Вслед за ним поднялись в небо добытчики с его острова, и маленькая стая устремилась на запад. А Кляча осталась. Джеф подтолкнул её к пещере и, убедившись, что ачиха зашла внутрь, отправился обследовать остров.
Прежде надсмотрщики террас косились неодобрительно, если чужак проявлял интерес к садкам с рапанами или рыбой, а на половину ачих Джеф по вполне понятной причине не заглядывал сам. Теперь же, когда остров опустел, имело смысл выяснить, каким запасом еды располагают покинутые на нём.
Рыбы оказалось достаточно, это радовало. В рапаньих садках тоже бурлила жизнь. Зато берег встретил Джефа печальным зрелищем: покидая остров, ачи бросили свои кладки, расклевали яйца и убили не способных к полёту птенцов. Покрытые серым пухом тельца жалкими тряпочками валялись на пляже и среди камышей. Джеф с тоской подумал, что придётся в одиночку убирать всё это безобразие, пока вонь не сделалась нестерпимой. Можно было, например, выкопать на песчаном пляже яму и стащить в неё битые яйца и трупики… Но приступать к делу немедленно очень не хотелось.
Побродив по берегу, Джеф нашел пару гнёзд, яйца в которых остались целыми, разбил одно и убедился, что кладка совсем свежая, зародыш не успел начать развиваться. «Раз ачи всё бросили, могу распоряжаться находкой на своё усмотрение, — подумал он. — Яйца как яйца, ничем не хуже куриных, только крупнее. Пожалуй, припрячу несколько штук в кладовой».
Джеф успел отнести в пещеру Мэри семь ачьих яиц, охапку камыша, найденную в одной из жилых пещер связку сухой рыбы, и уже раздумывал, не набрать ли рапанов на обед, когда в небе раздался свист крыльев. Над островом пронеслась стая Большого Босса. Ни один из летящих не спустился на землю, не заглянул в пещеру, служившую ему домом. Ачи даже не замедлили полёт. Зеркальнокрылые воины точно так же, как их белопёрые слуги, спасались от неведомой опасности.
Джеф проводил их взглядом, затем повернулся в сторону Гондолина и внезапно увидел, что обратило ачей в бегство. Сперва ему показалось, будто среди волн мелькнула спина крупного морского зверя. Приглядевшись получше, Джеф заметил ещё одну, потом ещё, и ещё…
Цепь странных подводных машин двигалась с востока на запад. Их было много: с обеих сторон, насколько хватало глаз, серые гребни рассекали воду, оставляя за собой дорожки белой пены. Живые существа не смогли бы двигаться так быстро и равномерно, не меняя глубины и строго выдерживая интервалы между собой.
«ЕГЦ пробует новые методы работы с ачами? Интересно, как это сочетается с идеями милосердия и сострадания ко всему живому, — подумал Джеф. — И когда они успели протащить на планету технику. Или может, эти штучки собраны прямо здесь, в подвалах замков? Тогда ачам крупно не повезло». И только после ему в голову пришла занятная мысль: где гарантия, что подводные машины, опасные для ачей, безопасны для него самого, Джеффри Алана Уоллиса?
Выяснять это на собственной шкуре не хотелось. Оценив скорость, с которой неведомые механизмы приближаются к острову, а ачи — улепётывают прочь, Джеф как мог быстро вернулся в пещеру и закрыл за собой дверь на все задвижки. Мэри, хлопотавшая у очага, посмотрела на него с удивлением.
— Где Кляча? — рыкнул он.
— В кладовке…
Джеф схватил Мэри за руку и тоже потащил в кладовку — маленькую каморочку, вход в которую прятался в нише позади кровати. Плотно задёрнув за собой штору, отделявшую кладовку от спальни, он толкнул Мэри в дальний угол, к Кляче. Та лежала полу и тряслась, спрятав голову под крыло.
Они довольно долго сидели рядом на куче камыша: неподвижно, молча, тесно прижавшись друг к другу. Постепенно в кладовке сделалось жарко и очень душно. «Джеф, я не могу больше, — прошептала, наконец, Мэри. — Дышать нечем. Давай отодвинем занавеску?»
Джеф подкрался к выходу из их убежища, отодвинул штору и с удивлением обнаружил, что в спальне ещё жарче. В основной комнате было и вовсе невыносимо, словно в перегретой печи. Джеф хотел впустить в помещение немного свежего воздуха, но, едва прикоснувшись к задвижке, отдёрнул руки: текстолит оказался слишком горячим. Тогда Джеф схватил кухонное полотенце, но вместо того, чтобы вернуться к двери, замер, внимательно рассматривая угли в очаге Мэри. На них лежали свежие огарки травы.
Для себя Джеф всегда готовил на террасе, чтобы дым от костра не скапливался в их с Балаболом жилье. Для Мэри же Марио расстарался и сделал внутри пещеры кухню с настоящим дымоходом: прокопал над очагом окошко на улицу и вставил в него колено металлической трубы. Теперь вокруг этой самодельной вытяжки чернел ореол из свежей сажи. Джеф осторожно поднёс к трубе ладонь — металл был горячим, словно только что побывал в огне. «Что за хрень?» — проворчал Джеф себе под нос. Но получить ответ на этот вопрос можно было только выбравшись наружу.
Обернув руки полотенцем, Джеф вытащил задвижки из пазов, но дверь и не подумала открыться. Пришлось найти в хозяйстве запасливого Марио топорик и слегка подпортить дверной проём.
Если внутренняя часть двери почти не пострадала, то внешние слои текстолитовой пластины отклеились, покоробились и пошли пузырями. Шагнув за порог, Джеф внимательно изучил разрушения и уже в который раз подумал о Марио с благодарностью.
Снаружи всё было черно от копоти. Картофельные кустики Мэри превратились в кучки пепла, рисовые колосья тоже сгорели. От стены шёл жар, почва припекала ноги сквозь подошвы ботинок. Исчезли заросли камыша на мелководье. «Так, хоть что-то хорошее, — подумал Джеф, — пляж убирать не придётся». А вслух спросил у испугано озирающейся Мэри:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Нет… Раньше такого никогда не случалось.
«Значит, всё-таки ЕГЦ, — сделал вывод Джеф. — Или конкуренты, желающие отжать у церковников бизнес?»
Мэри подошла так тихо, что Джеф вздрогнул от неожиданности, почувствовав на плече её ладонь.
— Джеф.
— Что? — отозвался он несколько резче и грубее, чем следовало.
—
