Как ты думаешь, мог кто-нибудь выжить на других островах? Или в замках?
— Ну, мы же с тобой живы.
Мэри тихонько всхлипнула.
— Надеюсь, Марио всё-таки заперли в Гондолине…
Джеф сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, и, придав лицу спокойное выражение, произнёс:
— Да, Мэри. Я тоже на это надеюсь.
На душе было гадко.
Ещё пару раз подводные лодки возвращались и поливали остров электричеством, выжигая на нём всё живое. Потом настала тишина. Несколько дней обитатели пещеры не решались выходить за порог. Только когда у них закончилась питьевая вода, и запах из посудины, назначенной нужником, начал действовать на нервы, Джеф рискнул сделать первую осторожную вылазку «в мир».
Причинённые искусственными молниями разрушения на первый взгляд выглядели ужасно: ачьи пещеры выжгло изнутри дочерна, погибла рыба в протоках и рапаны в садках. Зато, присмотревшись повнимательнее, Джеф обнаружил, что корни камыша уцелели, и на месте прежних зарослей из воды уже торчат верхушки молодых побегов.
Грядки Мэри оказались полностью уничтожены. Часть запаса картошки, кукурузы, моркови и риса, хранившегося в кладовой, было решено использовать для обновления посадок. Единственной непоправимой потерей стал чайный куст.
Однако до поры, когда в огороде хоть что-то вырастет, тоже следовало чем-то кормиться. Пришлось Джефу вспомнить старое ремесло: по утрам брать в руки корзинку и идти за добычей на пляж. Обитатели моря пострадали от электроатаки не так сильно, как жители суши: прибой приносил съедобные водоросли и медуз, а за ними следом к берегу тянулись из глубины рапаны, креветки и рыбы.
Почти сразу Джеф заново заселил рапаньи садки, чтобы иметь запас на случай неудачного лова. О рыбе он тоже размышлял, но поймать её руками не получалось, а для постройки ловушки нужно было подождать хоть пару недель, пока вырастет камыш.
Ещё одной проблемой автономного бытия очень скоро сделалась стирка. Запасы мыла были невелики, их приходилось беречь. Мэри настаивала воду на золе, а потом кипятила в ней бельё. У Джефа на такие подвиги не хватало терпения, своё барахло он просто полоскал в протоке на нижней террасе, а потом сушил на солнышке. Эта возня отнимала много времени и раздражала неимоверно, к тому же полностью избавить одежду от въевшейся грязи и пыли с её помощью не удавалось. Джеф не раз ловил себя на том, что с некоторой ностальгией вспоминает жизнь в Гондолине: даже паршивый опреснитель из душа и смешная стиральная машинка с педальным приводом казались ему теперь большими достижениями цивилизации. А ещё у Джефа закончились сменные лезвия для бритвы и сломалась расчёска. Бриться он бросил, а волосы стал просто приглаживать поутру пятернёй. Сперва Мэри ворчала, что Джеф похож на беглого каторжника, потом смирилась, хоть и продолжила с недовольным видом принюхиваться к его одежде.
Между тем запас привезённой из Гондолина еды медленно, но верно подходил к концу. Первой закончилась консервировная тушёнка. Ею приходилось делиться с Клячей, которая наотрез отказывалась выходить из кладовки. Мэри кормила и поила её с рук. Джеф считал, что это чистое баловство, и пара поджопников мгновенно исцелила бы все страхи, однако мнение своё благоразумно держал при себе, ведь Мэри кормила по три раза на день не только Клячу, но и его самого.
Нельзя сказать, что Мэри готовила вкусно. Сытно — и то хорошо. Жизнь на Парадизе давно отучила Джефа от привередливости. Возмутился он только один раз, когда получил на ужин пустой рис, слегка приправленный рапаньим соусом.
— Эй, Мэри, а куда подевались рапаны? — спросил Джеф, ковыряя ложкой в миске. — Я же целую корзину принёс?
— Я отдала почти всё Росинке, — ответила Мэри. — Она очень сильно исхудала после того, как кончилась тушёнка.
— Если так дальше пойдёт, то я тоже исхудаю, и очень быстро!
Мэри посмотрела на него с упрёком.
— Ты можешь усваивать кашу, а Росинка — нет.
— И поэтому всё мясо надо скармливать ей? Я тоже жрать хочу. У нас там в кладовке яйца были…
— Какие?
— Ачьи, которые я с берега принёс.
— А… Боюсь, съесть их уже не выйдет.
— Испортились?
— Нет. Росинка на них сидит.
— Зачем?
— Полагаю, для того, чтобы вывелись птенцы, — с хитрой улыбкой пояснила Мэри. — Она с самого первого дня перенесла яйца на кучу камыша, спрятала под крылья и греет.
— Только ачат нам здесь не хватало, — возмутился Джеф. А потом спросил осторожно: — Кстати, Мэри, ты не в курсе, сколько времени ачихи высиживают птенцов?
Ачата вылупились на сорок восьмой день. Их было пятеро, два яйца так и остались лежать в гнезде, когда Кляча увела выводок к морю, обживать пляж.
За время, проведённое ачихой в кладовке, на острове многое изменилось. Пара тёплых дождей смыла со стен гарь. В огородике зазеленели всходы. Овощей ещё предстояло дожидаться, зато садки со съедобными водорослями уже начали приносить урожай. На мелководье у пляжа поднялись к небу заросли молодого камыша. Благодаря им Джеф открыл для себя новый, весьма удобный способ охоты. Из стеблей и листьев он смастерил корзину, которую с вечера опускал в море, положив внутрь небольшой камень и вчерашние объедки. К утру стенки корзины оказывались дочиста вылизаны стадом рапанов. Крупных моллюсков Джеф относил Мэри, а мелочь выковыривал из панцирей и оставлял на приманку. По утрам у берега паслись стаи рыб. Закрыв корзину крышкой с отверстием, позволяющим рыбе пролезть внутрь, Джеф снова ставил её на дно и спокойно ждал улова.
Голод жителям острова больше не угрожал, но на всякий случай Джеф сушил рыбу и водоросли про запас. Кроме того, он выкопал в пещере ещё одну кладовку и понемногу заполнял её сеном из камыша. Мэри с удивлением наблюдала за этими приступами хозяйственности, ей казалось, что лучше бы Джеф истратил часть времени на приведение в порядок своей шевелюры. Но тот только отмахивался и ворчал:
— Успеется. Когда вернутся плавучие электрошокеры, будет важно, есть ли у нас припасы, а не причёсана ли моя башка.
— С чего ты взял, что они непременно вернутся? — спросила его как-то Мэри.
— Если какая-нибудь гадость случилась один раз, она непременно случится ещё. Закон природы.
— Ты говоришь сейчас, как зануда и пессимист.
— Я говорю, как человек, не
