Кто-то только что просканировал нас фазированной решеткой.
– Откуда был сигнал? С Флотилии?
– Направление совпадает, но не совсем. Думаю, это другой шаттл, Небесный. Он приближается – возможно, решил последовать нашему примеру.
– Или увязался за нами, – высказал предположение Гомес. – Сколько часов в запасе?
– Чтобы это выяснить, нужно хотя бы зацепить его радаром. Может, день, а может, шесть часов.
– Черт! Ладно, давай проберемся на корабль и посмотрим, что внутри.
Они приблизились к неповрежденной стороне командного отсека и занялись поисками подходящего шлюза. Небесный не горел желанием попасть на «Калеуче» любой ценой, но на корпусе корабля было достаточно мест, где шаттл мог закрепиться, чтобы высадить или принять на борт пассажиров. Обычно корабль реагирует на приближение шаттла включением шлюзовых систем: загораются сигнальные огни, а когда расстояние до «такси» сокращается до нескольких метров, ему навстречу устремляются скобы-захваты, помогающие осуществить стыковку. Если на корабле остались хоть какие-то запасы энергии, причальные механизмы должны проснуться даже после десятилетий бездействия. На шаттле уже пищала сигнализация, но ничего не происходило.
– Ладно, – сказал Небесный. – Поступим как Оливейра: воспользуемся крючьями.
Остановив шаттл точно над шлюзом, он нажал кнопку, и крючья бесшумно впились в обшивку «Калеуче». Шаттл начал подтягиваться на тросах, точно паук на паутине. Потом обшивка подалась, словно шкура живого существа, – похоже, крючья вошли не слишком глубоко. Ничего, какое-то время они продержатся. Главное, чтобы шаттл успел оказаться в шлюзе. Тогда, даже если он сорвется с креплений, автопилот не позволит ему вылететь наружу.
Все трое, уже в скафандрах, снова прошли в тамбур и подождали, пока не восстановится атмосфера. Небесный идеально рассчитал позицию шаттла: их причальное герметичное сочленение было идеально соосно корабельному, на помещавшейся в нише панели выстроились в ряд рычаги ручного управления. Из опыта, полученного на «Сантьяго», Небесный знал: воздушные шлюзы сделаны настолько надежно, что даже после многолетнего перерыва ручное открывание дверей должно сработать безупречно.
Система была устроена элементарно. Повернуть один из рычагов – откроется внешний люк. В камере обмена находится более сложная панель, с которой запускаются насосы, – чтобы внутренность корабля, где сейчас, наверное, космический вакуум, заполнилась воздухом. Впрочем, если по ту сторону люка нет атмосферы, пройти будет еще легче.
Небесный взялся за рычаг. Но едва ладонь, обтянутая перчаткой, сомкнулась на рукоятке, он понял: что-то не так.
То, что оказалось у него в руке, не было металлом.
Больше всего это походило на плоть.
Он еще осознавал этот факт, когда рука, мгновение назад получившая сигнал мозга, надавила на рычаг, одновременно поворачивая его по кругу, – движение должно было заставить люк отъехать в сторону.
Должно было.
Рычаг не повернулся. Он изогнулся и вытянулся, словно кусок теплого воска. Нагнувшись так, что щиток шлема едва не коснулся панели, Небесный присмотрелся. Причина была очевидна. Рычаг и не мог действовать: он просто сплавился с панелью, стал с ней единым целым. То же самое и остальные рукоятки: они словно вырастали из пульта – или вросли в него. Небесный покосился на люк, на этот раз почти со страхом.
Ни одной щели – сплошная гладкая поверхность.
Казалось, «Калеуче» состоит из серого теста.
Опустившись в коричневую слизь, наполнявшую реку Мульчи, фуникулер вел себя как обычное судно. Квирренбах пользовался его рычагами лишь для того, чтобы ускорить движение по ленивому потоку. Вагон двигался зигзагами от берега к берегу, отталкиваясь от ветхих построек, нависавших над водой.
– Мы приближаемся к куполу. – Зебра указала вверх и вперед.
Она была права. Перед нами опускался край одного из соединяющихся между собой куполов Москитной Сетки, и трущобы упирались в его грязную бурую поверхность. Трудно поверить, что этот гигантский скругленный «потолок» когда-то был прозрачным.
– К наружному? – спросил я. – Или к внутреннему?
– К внутреннему, – ответила Зебра. – Значит…
– Я понимаю, что это значит, – перебил я прежде, чем она договорила. – Квирренбах везет нас к Бездне.
Глава тридцать пятая
По мере того как мы приближались к куполу, в ущелье становилось все темнее. Постройки лепились друг на друга, нависая над водой так, словно были готовы обрушиться, пока не сомкнулись, образовав что-то вроде грубого тоннеля, истекающего зловонной жидкостью. Едва ли кто-нибудь здесь обитал, даже учитывая перенаселенность Мульчи.
Квирренбах направил машину в этот тоннель, мощные фары освещали путь. Иногда в полумраке я замечал снующих крыс, но нигде ни следа двуногих – ни гуманоидов, ни свиней.
Крыс завезли в Город ультра. В свое время их подвергли генетической модификации, чтобы использовать на кораблях в качестве мусорщиков. Потом несколько крыс оказались на свободе – это случилось сотни лет назад. С тех пор они одичали, и их поведение утратило всякий намек на услужливость. Сейчас они разбегались от ярких эллипсов, возникающих там, куда падал свет прожекторов, и торопливо уплывали по коричневой воде, оставляя за собой клиновидные дорожки.
– Что вы ищете, Таннер? – спросил Квирренбах.
– Ответ.
– И только? А может быть, хотите обзавестись личным запасом «топлива грез»? Не стесняйтесь, говорите. Мы же с вами старые друзья.
– Следите за дорогой, – бросил я.
Квирренбах вез нас все дальше. Тоннель ветвился снова и снова. Теперь мы находились едва ли не в самой старой части Города. Похоже, эти подземелья не слишком изменились за время эпидемии.
– Вы уверены, что не заблудились? – спросил я.
– Есть другие пути, – отозвался Квирренбах, – но этот мало кому известен. Если кто-то нас увидит, то решит, что мы имеем полное право здесь находиться.
Вскоре он остановил машину. Я даже не подозревал, что Квирренбах провел ее по узкой сухой косе, которая тянулась вдоль грязной стены, обросшей серой плесенью.
– Надеюсь, это не конечная точка маршрута, – сказал я. – Иначе вам грозит украсить собой местный пейзаж.
Однако я не стал ему мешать, когда он предложил нам выйти наружу. Фуникулер остался посреди вязкой жижи.
– Следуйте за мной, – сказал Квирренбах. – Это недалеко.
– Вы здесь часто бывали?
– Только по необходимости. – Судя по тону, он говорил искренне. – Я не самая крупная фигура в операции с «топливом грез», Таннер. Просто
