А значит, все случившееся с Найденом на столичном халифатском мире было и в самом деле согласовано с росским императором.
Однако надо будет его величеству попенять на отсутствие осторожности.
А если под видом секретаря ему прислали еще одну живую бомбу!
Задуманное удалось осуществить очень скоро - как только Найден оказался в императорском дворце.
Однако росский правитель лишь улыбнулся:
- Не городи ерунды, Найден. Я слишком нужен визирю ибн Аль-Масуду, чтобы он решил организовать на меня покушение!
- Какая самонадеянность, твое величество! - возмутился Найден.
Император ответил еще одной усмешкой:
- А почему ты так уверен, что проверка не была проведена? И что мы давно знаем, что ты не везешь с собой никакой бомбы?…
Найден лишь развел руками: крыть ему было нечем.
А император посерьезнел:
- Ладно, мой друг. Давай-ка возьмемся за главное… Какую информацию тебе было велено передать мне?
И Найден окончательно убедился, что все случившееся с ним было и в самом деле изначально запланировано императором. И эти планы ему, Найдену, удалось осуществить!…
- Вот точные слова визиря ибн Аль-Масуда, - сказал Найден. - Разговор с известным вам лицом ни к чему не привел. Продолжение усилий вызовет неизбежную отставку. Требуется активное вмешательство…
Осетр прекрасно понял, что за весточку ему привез выпущенный из новобагдадского застенка соратник.
Визирь сообщал, что Усман XI даже мысли не допускает, чтобы пойти на военный союз с Росской империей. Что давить Анвару на Светлейшего - означает быть отправленным в отставку. Поэтому он вынужден свернуть свои действия и начать обдумывать иные варианты - в том числе и самые радикальные.
Однако, как ишак, действовать не собирается. Все свои планы согласует с росским императором. А сначала подождет, пока тот не зачешется.
- По какой легенде ибн Аль-Масуд переправил тебя к нам? - спросил Осетр.
- Легенда донельзя примитивная. Но довольно остроумная… Я - якобы перевербованный агент. И теперь имею прямой канал шифрованной связи с самим визирем. Мои сообщения будут пересылаться соответствующей службой визирата напрямую ибн Аль-Масуду.
Осетр задумался.
В принципе, выход теперь у Анвара ибн Аль-Масуда может быть только один - свержение Усмана. То есть государственный переворот…
Не лучший, прямо скажем, вариант развития событий!
У князя Петра Афанасьевича Белозерова, главы имперского разведывательного управления, была кое-какая информация о политическом раскладе сил в Новобагдадском халифате, но никаких гарантий она возможным заговорщикам не давала. Граф Юрий Олегович Остен-Сакен, министр иностранных дел, тоже ничего не гарантировал. Кроме одного: если у заговорщиков и объявятся внутренние союзники, то будет их крайне немного. Новобагдадцы, в массе своей, едва ли не молились на своего Светлейшего. Таков был менталитет народа этой страны…
И если использовать открытую ликвидацию Светлейшего, широкой поддержки у узурпатора не будет.
Конечно, какое-то время власть можно удерживать на иноземных штыках, но Росская империя в этом ни капли не заинтересована. Какой смысл тратить на халифат вооруженные силы, которые наверняка потребуются в войне с Орденом! Какой тут, к дьяволу, получится союз! Разве лишь - хромого со слепым…
В общем, по всему выходило, что подготовка государственного переворота - дело крайне сложное и долговременное. А времени-то как раз и не имелось…
И сколько ни ломал Осетр буйну головушку, ничего в нее, кроме прямого военного вторжения, не приходило.
Просто тупик какой-то! Хороша позиция - оказаться агрессором в глазах галактического сообщества. А главное - халифатского народа! После такого о военном союзе и речи не пойдет…
Надо было искать какой-то выход.
И тут к императору напросился на аудиенцию академик Борис Александрович Завгородний, директор столичного института генетики.
С директором института генетики Осетру встречаться прежде не приходилось.
Оно и понятно было - основные заботы императора были связаны с перевооружением флота и государственной безопасностью (попытки спасти мать Осетр относил к мероприятиям государственной безопасности, если выражаться канцелярским языком).
А тут генетика, вакуоли, тычинки-пестики… Никакого отношения к обороноспособности страны! Несерьезно это, просто удовлетворение научного любопытства отдельных личностей за счет имперской казны.
Впрочем, генетика весьма неплохо помогала накормить росский народ, так что пусть эти личности и дальше удовлетворяют свое любопытство. С драного козла хоть шерсти клок…
Целью аудиенции академиком был назван «Доклад о достижениях отечественной генетики».
Что ж, доклад так доклад. Устроим в императорском рабочем кабинете генетический симпозиум, посмотрим, что у них там за достижения…
Борис Александрович Завгородний оказался невысокого роста худощавым мужчиной лет шестидесяти. У него был непропорционально высокий лоб и обширная плешь на макушке, отчего мысли о несерьезности науки, которой он занимался, только становились навязчивее.
- Доброе утро, ваше императорское величество! Осетр приветливо кивнул:
- Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь! Академик угнездился в кресле для посетителей.
- До сегодняшнего дня мне не довелось оказаться представленным вашему императорскому величеству, - сказал он с виноватой улыбкой.
Ишь, какая велеречивость!… Уж эти мне биологи-генетики, любители лабораторных крыс и… как их?., мух-дроздофилов!…
- Я понимаю, ваше императорское величество, наша наука не вызывает такого уважения к себе, как структуристика пространства.
Ах мы еще и обидчивые!… Ну-ну, нарывайтесь-нарывайтесь… Тоже мне, академическая крыса!
- Впрочем, генерал Засекин-Сонцев время от времени наведывался в нашу обитель. И не без пользы…
Оп- паньки!!!
У Осетра едва не отвалилась челюсть. Лишь в последний момент он удержал ее на месте.
«Росомаха» с отвисшим подбородком перед высоко л обым генетиком - та еще картина!
- И чем же вы его радовали, Борис Александрович?
Завгородний позволил себе легкую самодовольную улыбку.
- Было чем, ваше императорское величество. К, примеру, несколько лет назад после нашей с ним встречи неизлечимо заболел цесаревич Константин.
Челюсть у императора все-таки отвалилась.
«При чем здесь цесаревич Константин? - подумал он. И тут его осенило: - Это что же получается?… Это же получается…»
