Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Виктора.
– Мэт, Брэнд, оставьте нас, – резко бросил он и красноречиво посмотрел на меня.
Я не стал задерживаться, и быстрым шагом направился к двери. Брэнд стоял как вкопанный, и на его перекошенном лице отражались какие-то сложные мысленные процессы. Пройдя мимо, я поддел его за локоть и потащил к выходу. Брэнд удивлённо перевёл взгляд на меня, но сопротивляться не стал.
Выйдя из кабинета, я тяжело выдохнул. На этот раз разгромная беседа меня миновала, но что ожидалось потом?
– Я что-то не понял, что этот старик сказал на счёт моей матери? – хмуря брови, спросил Брэнд.
Так, процесс пошёл.
– Не знаю, я толком и не расслышал, – отозвался я, сделав простодушное лицо.
После этого я сделал несколько шагов в противоположном направлении от кабинета, намереваясь уйти.
Брэнд ещё сильнее погрузился в свои мысли, но последовал за мной.
– Он сказал, что мы с тобой не похожи, потому что я пошёл в свою мать? Так, что ли? – с сомнением в голосе, повторил он.
Я ничего не ответил и не сбавил шаг.
Что мне ему сказать? Как замять эту тему? Если я вымолвлю хоть одно лишнее слово, то экзекуции Виктора мне не миновать.
– Кто это был? О чём вы там говорили? – более настойчиво обратился ко мне Брэнд.
Я ему вкратце рассказал, как Беньярд прервал начавшийся неприятный процесс.
– Кстати, а как ты там оказался? – задал я ему встречный вопрос, радуясь, что могу перевести тему.
Брэнд немного смутился, но затем выпятил грудь и картинно сказал:
– Я решил сделать то, что за меня сделал этот старик.
На этом он выдал небольшой смешок.
– Спасибо, – усмехнулся я, – Если честно, не ожидал от тебя.
– Ты мне лучше скажи, ты знаешь, что имел в виду Беньярд? – снова посерьёзнев, спросил он в упор.
Я не мог соврать ему вот так вот, в лицо. Брэнд бы обязательно почувствовал, но и правду сказать не мог. В итоге, так и не проронив ни слова, я отвёл взгляд. Он с растущим подозрением продолжал смотреть на меня.
– Думаю, тебе нужно спросить об этом отца, – наконец проронил я, – Возможно, у него найдутся для тебя объяснения.
Такой ответ его временно устроил, и в этот день мы больше не говорили на эту тему.
На следующий день, рано утром, была назначена официальная встреча, на которой присутствовало большинство бенайтов. Это было нечто вроде подведения итогов после завершения всех торжественных мероприятий. До этого момента я так и не успел побеседовать с Брэндом, и он, похоже, тоже сгорал от нетерпения. Видимо у него были какие-то новости, и он постарался сесть рядом со мной, чтобы поделиться ими. Пока внимание Виктора было на ораторе, Брэнд заговорщически наклонился ко мне и тихо, почти шёпотом сказал:
– Я спросил его на счёт той фразы.
– И что? – прошептал я.
– Он сказал, что Беньярд старый маразматик, и чтобы я забыл о сказанном.
В этот момент Виктор развернулся в нашу сторону и поймал мой взгляд. Я инстинктивно отдёрнулся от Брэнда, и перевёл взгляд. Только после этого я осознал, как глупо себя повёл! Мы же не школьники, которые шушукаются на задней парте, делая что-то запрещённое. Мы взрослые люди и имеем право обмениваться мнениями, когда захотим! Даже, несмотря на то, что Виктор предостерегал меня от излишнего общения с его сыном.
Некоторое время я чувствовал напряжённое внимание Виктора, а Брэнд пытался понять, что же произошло.
После совещания, я услышал дежурную фразу:
– Мэт, зайди ко мне в кабинет.
Не глядя на Брэнда, я направился вслед за ним.
Я несколько минут сидел неподвижно, хоть и затянувшаяся пауза заставляла нервничать сильнее. Виктор всё занимался сторонними делами, оттягивая начало разговора. Наконец, он нарушил тишину и переключил своё внимание на меня.
– Что ты сказал Брэнду? – спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.
Я предположил, что он, должно быть, тоже нервничает, но эмоции были экранированы безупречно.
– Ничего.
– А конкретнее?
– Я сказал, чтобы он искал ответы у своего отца, – неохотно проговорил я.
У Виктора дёрнулся кончик рта.
– О чём вы перешёптывались на совещании?
Он, конечно, не мог обойти этот эпизод вниманием.
– О том, что Беньярд старый маразматик, – сказал я, веря, что ни один мускул на моём лице не дрогнул.
Виктор раздражённо вздохнул.
– Надеюсь, ты понимаешь, что всё сказанное в тот момент, не должно выйти за пределы этих стен?
Я медленно кивнул, глядя мимо него.
– С вопросами Брэнда я разберусь сам, – добавил он, – а ты впредь не должен касаться с ним этой темы.
Затем более жёстким тоном закончил:
– Я ясно выразился?
Это было легче сказать, чем сделать.
– А если он будет требовать от меня ответов? – спросил я в нерешительности.
– Уверен, ты сможешь от них уйти, – бросив на меня неприязненный взгляд, ответил он, – Тебе это хорошо удаётся.
Оказывается, хоть что-то, по мнению Виктора, у меня получалось хорошо. Но я не был в себе так уверен в этом конкретном случае. Мои отношения с Брэндом были такими, что даже неявная ложь или умышленное умалчивание не удавались. За последний тарс мы умудрились сдружиться, что подразумевало определённый порог откровенности. Я не уверен, был ли в курсе наших отношений Виктор, но, скорей всего нет, раз он до этого момента не поднимал этой темы на наших ежедневных "головомойках".
Виктор ещё некоторое время изучал поверхность своего стола, а потом безразлично произнёс:
– На этом всё, можешь идти.
Вышел я от него в подавленном настроении. Даже запоздалое понимание того, что Виктор больше не собирается отчитывать меня за опоздание во время торжества, не прибавило оптимизма.
Брэнд не заставил себя долго ждать, и, едва заметив меня, тут же кинулся с расспросами.
– Вы говорили о Беньярде? – спросил он с обезоруживающей простотой.
– Нет, – ответил я устало.
Он некоторое время смотрел на меня, потом разочарованно перевёл взгляд.
– Ты врёшь.
Вот и всё, чуда не произошло – он мне не поверил.
Я виновато потупился, но ничего не сказал в своё оправдание. После этого, Брэнд больше не приставал ко мне с вопросами, и в наших отношениях образовалась большая трещина.
Челнок приземлился на палубе имперского крейсера под пристальным вниманием выстроившихся солдат. Нервозность, накопившаяся во время короткого перелёта, стала более заметной на лице главы делегации. Впрочем, тот факт, что он был высокопоставленным и опытным военным, не мог в корне изменить сложившейся ситуации, которая, как ни крути, была для нас крайне рискованной. Чтобы послать горстку людей с минимальным сопровождением на вражеский корабль – для этого должны быть действительно веские основания. Возможно, руководство считало, что наши шансы добиться успеха, не так уж малы, но по ходу того, как шла дискуссия, и как я воспринимал фоновый настрой наших оппонентов, мои надежды постепенно таяли. В какой-то момент я даже перестал вслушиваться в слова, нежелание имперцев идти на уступки становилось очевидным.
