Адарис тем временем надвинул на глаза меховую шапку с наушниками.
— Ну, не поминайте лихом, — глухо сказал он. — Да сохранит вас Единый.
— Подождите! — вдруг вскочил с места Гредер Арнинг. — Давайте, я провожу вас. Хотя бы до окраины. Мало ли, что может случиться в городе.
И торопясь, бросился одеваться.
— Дядя Гредер, — остановила его Рита. — А вы скоро вернетесь? А то мне по математике задачку трудную задали. Вы поможете?
— Конечно, помогу, — уверенно сказал Гредер Арнинг. — Как только приду. Я скоро вернусь, Рита.
Кажется, в этот момент он сам в это верил.
Холодный ветер бросил им в лицо пригоршню снега.
— Зима, — с удивлением сказал Арнинг.
Ночью выпал снег, отчего все вокруг сделалось красивым и немного нереальным. Снег превратил развалины в таинственную зимнюю крепость, закрыл собой кучи обломков и закрасил пятна копоти. Мир стал черно-белым и необычно пустым и тихим. Только узкая дорожка полузанесенных ветром следов напоминала о том, что в этом мире еще сохранились люди.
— Вы идете? — окликнул Арнинга Диль Адарис.
— Да-да, конечно, — Арнинг поспешно поднялся наверх из воронки, куда выходил немного наклонный подземный ход. — Я иду.
Снег изменил пейзаж, исказив и засыпав привычные ориентиры, но Адарису это не мешало. Он уверенно шел среди развалин и покрытых снегом пожарищ, точно придерживаясь заданного направления. В своей зимней одежде он казался здесь полностью на месте и выглядел, словно полярник, упорно пробирающийся по бесконечным льдам к далекой цели. А вот Арнингу, в его легкой кожаной куртке, было довольно прохладно. Перчаток он не надел, и холодный металл охотничьей двустволки, которую он взял с собой (Адарис отказался от оружия наотрез), обжигал руки. Однако Арнинг был втайне рад этому. Теперь ему никуда не хотелось уходить. Он даже пожалел Адариса, обрекшего себя на холод и одиночество.
Площадь Барениса открылась, как всегда, неожиданно. Снега там намело особенно много, и отважный капитан словно вернулся в полярный океан, на обледеневший мостик своего корабля. Снег прятался в складках его бронзового реглана и покрыл острым холмиком капюшон.
— Спасибо, что проводили меня, — Диль Адарис повернулся к Арнингу. — Дальше я могу пойти и один.
Одна из широких улиц, выходящих на площадь, через несколько километров выводила из города, превращаясь в автомобильную магистраль, ведущую на юг. Заблудиться здесь, действительно, было невозможно.
— Нет, я, наверное, еще немного пройду с вами, — сказал Арнинг. — Право, меня это не затруднит.
Он чувствовал, что, попрощавшись с Адарисом и повернув назад, он навсегда закроет для себя что-то важное, оставит нереализованным подвернувшийся ему шанс. Чувствовал и хотел отдалить этот момент.
От площади кто-то уже успел протоптать тропинку в нужном направлении, и они могли идти плечом к плечу.
— Вы неспокойны, — вдруг сказал Адарис, не поворачивая головы. — Хотите, я дам вам на прощание хороший совет?
Арнингу не понравилось это "на прощание".
— Нет, спасибо, — сухо поблагодарил он. — Я представляю, какой это будет совет. Не надо.
— И очень зря, — с неожиданным жаром сказал Адарис. — Вы совершенно напрасно отвергаете Бога. В вашей душе нет спокойствия. Бог любит вас. Поймите это, почувствуйте эту любовь, и вам станет легче.
— Простите, — покачал головой Арнинг. — Но это не для меня. Я, признаться, недолюбливаю церковь. Она претендует на то, чтобы быть моральным оплотом нации, но я не вижу за ней ничего, кроме людской суеты. Вся та же борьба за власть, приправленная лицемерием и ханжеством. В нашей стране четыре официальные церкви, и все они постоянно грызутся друг с другом, хотя еще полторы тысячи лет назад всеми церквами Единого был принят Тогродский Ковенант о взаимной терпимости.
— Но ведь это только внешнее, то, что отражает несовершенство людей, — возразил Адарис. — Когда вы включаете свет, то ведь не думаете о свойствах электропроводки. Точно так же, любой священнослужитель независимо от его личных качеств – это проводник, по которому нисходит божья благодать. А если вам не нравятся сухость и надмирность официальных церквей, приходите к нам, в нашу церковь Живого Слова. У нас народная, демократическая церковь, мы обходимся без роскошных храмов, статуй святых и парадных облачений. Мы все – одна большая семья…
"О, да, — подумал Арнинг. — А еще, добавим, и отлично функционирующее коммерческое предприятие. С собственными печатными изданиями, учебными заведениями, квалифицированными проповедниками и пропагандистами, отлаженной до мелочей системой привлечения неофитов. И аккуратно взимающее со всех своих прихожан не обычный церковный налог, который равен 7,5 % от налога на заработную плату, а полноценную десятую часть доходов. И это не считая периодических пожертвований на аренду залов, на форменную одежду для церковных хоров, на приглашение зарубежных гостей, да мало ли на что…". Впрочем, не его это дело, да и Адарису, похоже, там нравится, так что он знает, за что платит деньги.
— Дело не в обрядах и храмах, — сказал он вместо этого. — Я, наверное, слишком атеистически образован, чтобы поверить в бога так, как верите вы. Я интересуюсь историей и знаю, когда и каким образом возникла вера в Единого, почему она стала востребованной и как выросла до одной из мировых религий. Кстати, то, что мы говорим "Единый" – не совсем правильный перевод. На самом деле, его имя на языке оригинала – "Алохим" – "Единственные", с окончанием абстрактного множественного числа. Так что, сводить все к Откровениям, искать в них ответы на все вопросы я не могу. Простите, я не могу поверить, что бог создал человека из земли, когда существуют найденные в той же земле кости наших далеких предков.
— Вы ошибаетесь, — мягко заметил Адарис. — Вы, вероятно, плохо читали Откровения. Это святая книга, книга на все времена и для всех ситуаций. Даже про нас там написано так: "Когда народ твой в беде и когда смерть грозит отовсюду, призови Бога на помощь. И если не покинет надежда сердце твое, она придет". Вам нужно только поверить и попросить о помощи, когда это будет действительно необходимо. И помощь придет. Когда я пришел в нашу церковь, я потерял работу и был в отчаянии. И Бог помог мне, я нашел новую работу, еще лучше прежней. А то, что в Откровениях написано, что Бог сотворил человека из земли, это аллегория. Она означает, что все мы имеем корни на этой земле, и что мы все разные и, порой, несовершенные как она сама.
"А не за это ли, случайно, прокляли Крэя Делама, творца эволюционной теории? — вспомнил Арнинг. — Тот, вроде бы, тоже рассуждал, какие в Откровениях скрыты аллегории и что они означают. А что касается божьей помощи – сколько истинно верующих людей погибло в этом городе за последний месяц?! И каждый из них, наверное, надеялся, что Бог поможет ему…". Но говорить это было бы запрещенным приемом, и Арнинг промолчал.
А вот для Адариса не было запрещенных приемов.
— Бог не смог помочь вашей семье, потому что вы не попросили Его об этом. Но вы еще можете спастись. Ответьте Богу на его любовь к вам. Возлюбите Его всем сердцем. И вы станете совсем другим человеком. Все зло в мире не от Бога, и тот, у кого Он в душе, никогда не совершит злодейства.
— Разве атеисты так сильно отличаются от верующих? — довольно резко спросил Арнинг. Эта беседа уже начинала его раздражать. — Или вы думаете, что люди не воруют и не убивают друг друга только потому, что это им запрещает Бог? Я, например, не нуждаюсь в Боге как в моральной подпорке и не приемлю мысли, что надо мной существует некая сверхъестественная сила, которой я должен вручить свою волю. И я не верю в помощь откуда-то извне. Человек, по-моему, должен верить не в далекого Бога, а в человека, в самого себя, в своих близких. И надеяться на людей.
— Вы заблуждаетесь, — сочувственно покачал головой Адарис. — Вам пока не дано этого понять. Но вы еще придете к Богу, просто для этого еще не настало время.
"А почему не вы – к атеизму?" – чуть было не спросил Арнинг, но промолчал. С убежденным человеком, вообще, трудно спорить, особенно, с таким искренним и хорошим человеком как Диль Адарис. К тому же Арнинг, в отличие от него, не был столь уверен в своей правоте. "Кто знает, — думал он, — может быть, у этой вселенной и есть разумное начало. Только вряд ли оно выглядит как наш Бог, которого создали люди по своему образу и подобию. Но если эта разумная сила Вселенной все же существует, есть ли ей дело до судьбы, поступков и мыслей одного-единственного человека по имени Гредер Арнинг? Или для нее даже нападение пришельцев на Филлину – не более чем война между муравейниками или, тем паче, схватка между двумя амебами в капле воды?…"
Арнингу даже стало смешно. Два человека идут по заснеженному разрушенному войной городу – и спорят о религии. Он поймал себя на том, что все это время он не смотрел по сторонам и наверняка прозевал бы приближающуюся опасность.
