– Но надо же что-то делать! – Она вскочила, пламенея взором, вскочила так резко, настолько дерзкая и прямая, что даже стул свалился. – Вот так и будем штаны просиживать?! Там товарищ Иванов, там ребята! Они сейчас, быть может, последний кислород сжигают! Ждут нас, надеются! А вы... мужчины! Сделайте же что-нибудь! Предложите! Б...дь, да что угодно, любой вариант! Надо действовать!
Слово "блядь", отнесенное по ошибке к матерным, в устах Сашеньки произвело магическое действие. Или это обращение к нашему мужскому статусу так сработало? Мы все подтянулись, мозги заскрипели, на лицах отобразилась мысль.
– Ну?! – она обвела нас глазами.
Мы молча переглядывались.
Когда стало ясно, что умных предложений не последует, капитан порывисто подбежала к планшету, оттолкнула Космолинского и, пожалуйте, извольте видеть максимально увеличенную картинку газопылевого диска.
– Вот! – она ткнула пальчиком в его самую толстую область. – Вот сюда намеревался лететь товарищ Иванов! Он предполагал там планету! Нам надо лететь туда же! Что замолчали?!
– Якая же вы огненная! – Восхищенно пробормотал Разуваев, усевшийся на сашин стул. – Я за вами согласный куда угодно! Чего мы тут мульку гоняем? Хлопцев треба вынимать – дело святое! Чем базарить: одна нога здесь, другая там, надо слетать!
– Это авантюра, Саша, – твердо сказал Артем.
– Именно, – поддержал Космолинский. – Гипотеза Иванова основана на прочтении дневника ягну. Во-первых, нет гарантий, что перевод верен. Во-вторых, записки не содержат точных координат. Только туманный намек на некую "временную стоянку" под покровом "непроницаемого шлейфа". В-третьих, и это самое главное: планету невозможно спрятать. Допустим, ее не видно в оптику. Допустим, некое аномальное скопление пыли экранирует от радиоволн и потому не работают радары. Но масс-детектор не обманешь! Это не флуггер, не звездолет и даже не эскадра! Это массивное космическое тело! Оно обязано вносить гравитационные искажения в лоцию системы! А их нет! Это значит, что и планеты там быть не может, иначе мы бы ее засекли во время первого рейда к Беренике! Вам формулу на салфетке нарисовать?
Саша подошла, почти подбежала к ученому. Я думал, что она его сейчас ударит, так свирепо сжимались ее кулачки, так порывисто она дышала.
– Вы... вы... Виталий Евгеньевич! Вы... – затем ее прорвало. – Вот такие как вы на салфеточках запросто рисовали формулы, доказывали Циолковскому, что ракетный полет в космос невозможен! Курчатову, что атомное ядро не делимо! Яровому и Кипнису, что холодный термоядерный синтез – ненаучная фантастика! Липичу, что его трансмутация вещества – бред сумасшедшего! А они брали и делали! Вы – анахорет! Мракобес! Гиря на ногах науки!
Космолинский опешил, так его припечатало. Да мы все опешили. Сашенька же, Сашенька по завету великих взяла и стала делать.
– Всем встать! Смирно! Товарищи офицеры, слушай боевой приказ! Выдвигаемся в систему Альцион по предположительным координатам, указанным в полетном плане товарища Иванова! Эскадрилье Особого Назначения даю готовность три часа!
– Г-хм... – откашлялся Ревенко. – Разрешите? На чем полетим? У нас в распоряжении остался "Дзуйхо", но я не уверен, что Кайманов позволит...
– Кайманов! – Александра прямо-таки взвилась. – О нем не беспокойтесь! Сейчас я с ним свяжусь! Он позволит! Он полетит! Если надо, он у меня "Дзуйхо" впереди себя толкать станет!.. Приказ ясен? Вопросы есть? Тогда вольно, разойдись! И кто-нибудь, разбудите Сантуша!
Товарищ капитан сделала "кругом" и своим обычным фасонистым шагом промаршировала на выход. Выпускное кольцо сомкнулось за ней.
Я смотрел вслед и думал, какая гордая да независимая! Про такую невозможно даже предположить, что по вечерам наводит педикюр, утыкав меж пальцами комки ваты, а по утрам воюет на кухоньке с капризным комбайном. А ведь наводит и воюет.
– Что с Сантушем? – спросил я вслух, хотя ответ был очевиден.
– Нажрался от безделья как скотина, – сказал Ревенко. – Добыл в трапезной водки и теперь мордой в пульт.
– От широкий человек! – одобрил Разуваев и завистливо вздохнул.
Кайманов отнесся с пониманием. Полномочия Браун-Железновой – ВРИО Иванова – видимо, были растяжимы, как, пардон, презерватив, и так же прочны.
"Дзуйхо" – беспросветный антиквариат, оно конечно. И все же, боевой корабль по праву рождения – это вам не переделанный напильником гражданский сухогруз, каким был "Левиафан"! До Альциона допрыгали не в пример проворнее.
Когда авианосец достиг расчетной дельта-зоны Альцион 175-93-61(70), всю ЭОН воткнули в ангар, в скафандры, к флуггерам! Боевая готовность!
Последняя цифирь – 70 – обозначала расстояние до цели. Семьдесят тысяч километров. Эта цифра расчетная, реально вокруг плановой точки выхода идет еще весьма заметный случайный разброс. Соответственно, мы вышли на фактическом расстоянии в восемьдесят две тысячи километров.
"Дзуйхо", повинуясь железным рукам пилотской смены, подкрадывался к газопылевому диску, а мы торчали подле машин и не видели, как тот роскошно голубеет в лучах колоссальной термоядерной топки.
Ну что же, машины роют палубу копытом, пилоты тоже, расход по топливу и кислороду ноль. Забрала подняты, но парсер уже сопряжен с чипом скафандра.
– Сантуш, гляжу на тебя и думаю, что надо бы изобретателю детоксина памятник поставить по всем военным космопортам, – пробасил Настасьин. – Не ведаешь, может какой добрый человек докумекал?
– Я ведаю, Клим, что если ты не отгребешься, я тебе дам в рыло, – огрызнулся Сантуш, но без всякого энтузиазма.
– Да-а-а... – протянул я, просто чтобы не молчать.
Хотя вру, "да" относилось к неприглядному факту: детоксин полностью осаждает алкоголь в организме, но демоны похмелья из души никуда не деваются. После суровой пьянки случается полный разлад психических контуров, не имеющий ничего общего с химическим отравлением. Человек делается дерганый, раздражительный, всего пугается. Химия, конечно, может многое, но не всё!
Мы вяло трепались, вышучивали несчастного Комачо, а все оттого, что уселись на диком нервяке. Такое бывает, когда ждешь вылета, а его все нет и нет, а задача стоит самая непонятная. Да и за ребят на "Левиафане" боязно. Как подумаешь, что они сейчас испытывают!
Корабль не на ходу, наверное, крепко поврежден, раз даже Х-передатчик накрылся. Разгерметизация? Очень похоже. Сидят по отсекам, задраенные, чисто как в гробу. Бр-р-р-р... Негоже про такое думать перед вылетом!
В ангаре было пустенько. Только мы да осназ перед "Кирасирами" – тоже в полной боевой. Кайманов, оправдывая свою крокодилью фамилию, разогнал из ангара всех, даже дежурных техников. Кроме выпускающего диспетчера, конечно. Что-то про нас судачат среди личного состава!
