которые ачи видят, а мы нет… Неважно. Главное — ачи тебя терпят, а значит, придётся и нам с тобой терпеть друг друга. Только ты поменьше слушай бредни Мэри. Твоя задача сделать так, чтобы ачи, вернувшись на остров, снова начали прилетать к замкам.
— Зачем?
— Это же очевидно. Ачи — изюминка Парадиза, без них планета сделается просто одной из курортных зон не с самым привлекательным климатом. Народ перестанет нести сюда кредиты, а ты никогда не отработаешь свой грёбаный штраф.
— Я и так его не отработаю. Это храму нужны ачи, — резонно заметил Джеф, — мне и без них хорошо.
— А без обуви?
Джеф постарался ничем не выдать своей досады, но слова Эндрю попали в цель. Жизнь на острове, в отрыве от цивилизации, была сносной лишь до тех пор, пока Марио снабжал их с Мэри множеством простых, но трудно заменимых вещей. А Эндрю между тем продолжал:
— Скорее всего, с голоду вы с Мэри не помрёте. Но как быть с одеждой, утварью? Скатитесь в каменный век? Что делать, если кто-то из вас заболе… Хм!
Джеф, до этого момента упорно разглядывавший свои кроссовки, поднял голову — и едва не зарычал от бессильной злости: на берегу, у самой кромки воды, стояла Мэри. С помощью зеркала она посылала на корабль блики, Кати тоже отвечала ей светознаками, среди которых были известные Джефу сигналы. Они означали скорую встречу, большой остров, желание быть вместе и передачу проявлений симпатии от кого-то не присутствующего при разговоре. В тот миг Джеф не старался подробно вникать в смысл послания Кати, но радость и оживление на лице Мэри говорили о том, что вести, полученные ею, весьма приятны. А ещё Джеф вдруг заметил, как сильно изменилась за прошедшие пару месяцев фигура Мэри. Эндрю тоже увидел это, и похоже, перемены его не обрадовали. Лицо келаря, и прежде не слишком приветливое, сделалось мрачным, у губ залегли резкие складки.
— Вижу, помощь врача потребуется гораздо раньше, чем я думал.
— Мэри здорова, — процедил сквозь зубы Джеф.
— Но ей следует вернуться в Гондолин.
— Чтобы вы её там уморили? Обойдёшься. Только дёрнись в её сторону, и получишь топором в лоб.
— Дурак, — устало отозвался Эндрю. — Она сама пойдёт со мной, потому что захочет встретиться с Марио.
— Мэри не настолько глупа, — возразил Джеф. Эндрю недоверчиво хмыкнул. Джеф понизил голос, чтобы Мэри случайно не услышала его: — Даже если вам удастся убедить девчонку, что Марио жив, долго держать её в неведении не получится.
— А ты так уж уверен в том, что мы её обманываем? Может, Марио сейчас преспокойно посиживает в Гондолине.
— Хотелось бы верить, но это невозможно. Всё, что от него осталось, лежит в мусорной яме нашего острова. Ачи, конечно, хорошенько потрепали тело, но у Марио был очень приметный шрам на предплечье.
— Думаешь, один только Марио попадал в аварии и ломал себе руки?
— Думаю, не так много парней носили на лопатках татуировку в виде крыльев ангела.
Эндрю снова хмыкнул и сказал уверенно:
— Ты ведь Мэри не рассказывал про мусорную кучу.
— Не рассказывал. Но она поймет…
— Ты слишком высокого мнения об умственных способностях Мэри. Она неполноценный человек, инвалид.
— Знаю, синдром Эдвардса. Но какая разница, её ведь вылечили.
Эндрю вздохнул.
— Думаешь, на Церере в самом деле лечили детей с генетическими отклонениями? Нет, просто проводили опыты на доступном биоматериале. И родителям больных детей, между прочим, за это жирно заплатили. Старение — вот какую болезнь пытались победить с помощью генных модификаций. Заставить организм работать безупречно как можно дольше. Что ж, генетики добились своего, научились подводить жизненный цикл к высшей точке и останавливать в ней. Но старость — это не только морщины на коже и снижение активности всех ферментных систем. Это ещё и взросление мозга, его созревание, которое заканчивается, когда в теле уже во всю идут процессы деградации. Способность юного тела к образованию новых межнейронных связей и быстрому обновлению соматических клеток оказалось неотделимой от недостатков юного мозга: завышенной самооценки, неумения реально оценивать риски, контролировать эмоции. Мэри — один из успешных опытных образцов. Ей навсегда двадцать, она не повзрослеет.
— Вечная молодость, — кивнул Джеф. — Понимаю. Но ведь и жизнь тоже вечная. А опыт копится.
— Увы, нет. Возрастные изменения неприятны, но именно они учат организм экономить жизненные силы, растягивая существование на долгий срок. Молодость же — работа на максимальных оборотах, она быстро сжигает отпущенные человеку резервы. А потом — стремительное угасание и смерть. Беременность сильно приближает для Мэри такой исход. Нельзя даже сказать с уверенностью, хватит ли у её тела ресурсов, чтобы доносить ребёнка. Но в замке можно будет попытаться его спасти. Если он унаследует хоть часть модификаций…
С этого момента Джеф перестал слушать. «Чёрт возьми, — подумал он, — а ведь я почти поверил, что этот хмырь способен на сочувствие. Но нет, ему понятен только голый расчёт. Тем лучше. У меня есть то, что ЕГЦ желает купить. И мой товар уникален: Кати с Илией не рвутся рисковать собой, Марио мёртв, а жизнь Мэри может угаснуть в любой момент. Ну что ж, значит, мне и устанавливать цены. Закон рынка, уважаемые дельцы».
— Хорошо, — сказал он, перебив Эндрю посреди фразы. — Я буду с вами работать. Я дождусь ачей и поговорю с ними. Вы сможете снова дразнить их своими чёртовыми излучателями.
Эндрю кивнул.
— Рад слышать, что ты не безнадёжен. Но задача усложняется: нужно, чтобы ачи прилетали к замкам по собственной воле.
Джеф сперва хотел возмутиться и послать келаря с его поручениями по всем известному адресу, но потом вспомнил о Кляче с приёмным семейством. Молодые ачи отлично понимали и урезанный светоязык Джефа, и обычную человеческую речь. Но самое главное — они Джефа слушались.
— Не вопрос, — сказал он нахально, — ачи прилетят. Но взамен я хочу кое-что для себя. Кроме новых кроссовок, разумеется.
— Ну-ка, послушаем… Только не теряй берега.
— Во-первых, Мэри. Она остаётся со мной, на острове.
— Совсем не жалко девчонку? Она может в любой момент умереть у тебя на руках.
— Я буду следить за ней и при малейших признаках старения дам вам знать. Например, разожгу костёр: дым от него будет отлично виден в Гондолине.
— Годится. Дальше?
— Жратва. Мясо,
