– Не знаю, – пожал плечами Глеб. – Вряд ли… Хотя с нашим цыганским счастьем…
– Спорю на пиво, учебная задача, – заявил Иван. – А даже если и нет – что меняется-то? Мимо пролетим?
– Шутишь? Ладно, хорош трепаться – иди шлюпку готовь. Твоя же епархия, как ни крути.
– Моя, – кивнул Голицын. – Чья же еще?..
– Объект на экране, од-ин, – доложил Танака.
– Рубка, я борт А-1, наблюдаю объект визуально, – проговорил в микрофон Голицын. – Спасательное судно малого класса, ориентировочная вместимость от восьми до двенадцати человек, видимые повреждения обшивки и такелажа отсутствуют. Вооружение, если не считать противометеоритной защиты, отсутствует. Стыковочный узел стандартный, пассивного типа. На наши запросы объект не отвечает, в том числе ни световыми сигналами, ни маневром. Разрешите стыковку?
– Стыковку разрешаю, – пришел с «Альга» ответ Соколова. – Вы только уж там давайте, осторожнее. Не спешите – мы никуда не опаздываем…
– Как же, не опаздываем… – проворчал себе под нос Иван. – Танака, курс на сближение! – это уже вслух. – Андерсон, приготовиться к переходу на борт объекта.
– Есть, од-ин! – хором ответил экипаж.
В полном соответствии с Уставом, на борту их было трое – все в тяжелых угловатых скафандрах активной защиты, теоретически способных выдержать плазменный разряд «Шилка», выпущенный в упор. Двигаться в этих боевых латах было не слишком удобно, управлять шлюпкой – и того менее, но правила есть правила. Особенно – на экзамене.
– Есть захват стыковочного узла, од-ин, – сообщил Хирото. – Проверка работоспособности… Стыковочный узел объекта работоспособен, од-ин!
– Отлично, – не сдержал улыбки Голицын. Надо признать, до последнего момента он опасался (и не без основания), что для полноты картины их заставят исправлять какие-нибудь технические неполадки. – Что там у них внутри?
– Согласно нашим датчикам, стандартная кислородная атмосфера, опасные для здоровья газы… отсутствуют, опасные для здоровья микробиологические объекты… не выявлены, радиоактивный фон… в пределах нормы, од-ин!
– Совсем хорошо, – кивнул Иван. «Даже, пожалуй, слишком хорошо для экзаменационного задания, – тут же мелькнула мысль. – В чем-то непременно должен быть подвох… О, точно!» – Температура на борту? – с сомнением спросил он.
Но и температура оказалась практически идеальной.
– Ну что ж… – Голицын решительно поднялся из кресла. – Приступим! Андерсон, за мной.
– Есть, од-ин!
Тесный отсек шлюзовой камеры был рассчитан ровно на двоих. Правильной расстановкой считалась «спиной к спине» – командир лицом к чужому кораблю, подчиненный – к своему, но Рут что-то замешкалась на входе, уткнувшись стеклом шлема аккурат Ивану в затылок. Впрочем, нарушение не грубое, главное – чтобы Юннат не узнал. Но сопролец, слава Богу, спит.
– Рубка, мы в шлюзе, – доложил Голицын на «Альг». Вообще-то, Глеб и сам прекрасно видел все это у себя на экране, но Устав требовал голосового подтверждения.
– О’кей, продолжайте.
Помедлив с десяток секунд, круглая крышка внешнего люка пришла в движение и медленно, с какой-то нарочитой неторопливостью, погрузилась в недра борта. Недолго думая, Иван шагнул на палубу спасательного судна.
– Коридор метра три длиной, – проговорил он. – Освещение аварийное, слегка мерцающее. Прямо передо мной дверь их шлюза. Управление, судя по всему, стандартное.
– Од-ин, смотрите, – рука Рут показалась из-за его плеча. Палец девушки указывал на серебристую табличку над дверью. – Тут надпись!
– Вижу надпись, – сообщил Иван. – Язык… Не понял! – он замер на полушаге. – Это ж ранолинг!
– Он самый, – тихо подтвердил с «Альга» Соколов. – Оставь надежду, всяк сюда входящий…
– Что, так и написано?! – ранольские иероглифы Голицын, надо признать, знал с пятого на десятое.
– Да нет… Написано просто: «Малое спасательное судно номер восемь, “Небесное Сияние”». «Сияние» – это, очевидно, название их материнского корабля.
– Это ежику понятно, – буркнул Иван. – Нам-то что делать?
– А что, разве что-то изменилось? – невесело усмехнулся в эфире Соколов. – Давайте вперед! Только это… Осторожнее.
– Да мы и так… Андерсон, за мной!
– Так и есть, двенадцать, – проговорил Иван, наскоро осмотревшись.
– Что – двенадцать? – спросила Рут.
– Двенадцать коконов, – Голицын указал рукой на дюжину матовых капсул, в два ряда выстроившихся в отсеке. Теоретически здоровый человек, помещенный внутрь такого «кокона» мог оставаться живым сколь угодно долго. Не века, конечно, – естественный процесс старения организма никто не отменял, но годы и даже десятилетия – легко.
– Бедняги… – прошептала девушка. – Это сколько же они так дрейфуют?
– Может, пару часов, а может, и пару лет, – с деланным равнодушием пожал плечами Иван. – В бортжурнале это должно быть, посмотрим потом.
– Бедняги, – повторила Андерсон.
– Да нет, я бы сказал, наоборот, везунчики, – заметил Голицын. – В таком глухом секторе, как этот, шанс у спасательного судна быть обнаруженным – ничтожен. После нас тут может еще лет сто никто не пролетит… ладно, проверим коконы. Оп-па, первый пустой! Давай, ты по правому борту, я по левому! Второй пуст!
– У меня первый пуст… Второй тоже.
– Третий слева пуст.
– Тритий справа… Третий справа заполнен! – голос Рут дрогнул от волнения.
– Отлично! Четвертый слева пуст.
– Четвертый справа пуст.
– Пятый слева… Есть, заполнен! И шестой тоже!
– Пятый справа пуст. Шестой… занят.
– Итого, четыре клиента, – заключил Иван, добравшись до кормы. – Негусто… Ладно, как говорится, чем богаты. Рубка, обнаружено четверо спасшихся. Приступаю к эвакуации коконов.
– Эвакуацию коконов подтверждаю, – одобрил с «Альга» Глеб.
Одну за другой они с Рут по специальным рельсам перекатили капсулы к люку. «Коконы» передавали через шлюзы по одному: Голицын отправлял, Андерсон принимала с противоположной стороны и, в свою очередь, грузила в шлюзовую камеру шлюпки, на борту которой драгоценный груз встречал Танака. Действовали четко и слаженно и тем не менее провозились с полчаса. Но вот, наконец, последняя из капсул доставлена на шлюпку, размещена в специальном трюме, тщательно закреплена и подключена к бортовому питанию.
– Готово, од-ин, – доложил японец.
– Отлично, – вернувшись в главный отсек, Иван откинул ярко-красный кожух передатчика и нажатием клавиши отключил трансляцию сигнала бедствия, заменив ее на нейтральные позывные, позволяющие, зная примерные координаты спасательного судна, обнаружить его на просторах космоса. Со щелчком вернув кожух в прежнее положение, Голицын огляделся в поисках бортжурнала. О, вот он, родимый, справа от рации! Где тут у нас кнопочка записи? Ага, нашел. – Од-ин Голицын, корвет «Альг» военно-космических сил Альгера, – четко, с расстановкой проговорил Иван. – Снял четыре заполненных капсулы. Судно оставляю дрейфовать в районе… – он назвал координаты, затем продиктовал точное время и число по официальному летоисчислению Альгера. – Копию бортжурнала изымаю для анализа. Конец записи.