Однако юноша еще недостаточно хорошо знал новый язык, чтобы выразить эту идею понятным образом.
Он узнал новые слова: голодный, скучно, сердце, легкое, дыхание, вверх, вниз, трудно, сломанный, матрац, помочиться, справить большую нужду. Он научился спрягать глагол «падать» по лицам в настоящем и прошедшем времени: я падаю, ты падаешь; я упал, они упали.
– Вы упали! – с улыбкой произнес Вивре, однако его глаза не смеялись. В них скорее было нечто похожее на благоговейный страх. – Определенно. Вы упали.
Однажды утром к Тигхи явилось странное ощущение надежды, родившееся почему-то не в голове, а где-то в глубине тела, пожалуй, в животе. Как обычно, он объяснял и задавал вопросы, постоянно запинаясь и делая паузы, и вдруг набрел на слово, обозначавшее родителей.
– Мои родители, – сказал он. – Они упали, мои родители.
Вивре неуверенно кивнул, похоже, не зная, как отреагировать на эту информацию.
– Они упали, я упал, – сказал Тигхи. – Здесь? Они здесь?
– Твои родители? – Вивре перешел на ты, но, несмотря на это, выглядел почему-то обеспокоенным. – Здесь?
– Да. Как я, кожа. – Он для наглядности оттянул пальцами свою кожу. – Кожа, как у меня. Они упали – сюда, возможно. Я упал сюда, они упали сюда, возможно. Они здесь?
– Кожа, как у тебя, – в нашей славной империи есть люди с кожей шуарт, как у тебя. Наши Святые Папы реньель над многими людьми.
– Мои родители, – произнес Тигхи снова, и сердце тревожно забилось в его груди. Если он упал со стены и выжил – в этом странном, новом месте – тогда, возможно, и с его родителями случилось то же самое. Возможно, его па и ма все еще живы, возможно, они живы и находятся в этом месте. – Они здесь?
– Твоих родителей здесь нет, Тигхи, малыш. Мне очень жаль.
Тигхи помолчал немного, осмысливая это предложение.
– Не здесь.
– Не здесь. Мне жаль.
– Они упали. Я упал. Я упал сюда – они упали куда?
– Их здесь нет, твоих родителей, Тигхи. Мне очень жаль.
Он не удивился. Совершенно ясно, что его спасение было чудесной случайностью. Он узнал слова: счастливый, благословение и Бог (последнее слово означало то же самое, что Небесный Отец – странное понятие, которое Тигхи усвоил с трудом). Юноша начал понимать, почему взглянуть на него приходило так много людей.
Он упал в гущу армии, готовившейся к войне. Солдаты – их были десятки, так много, что Тигхи не мог запомнить всех лиц – кто уже приходил посмотреть на него и кто не был у него ни разу; слишком много новых лиц, чтобы их можно было запомнить. Все они хотели взглянуть на парня, упавшего с неба. Парня, который упал со стены и выжил. Он олицетворял удачу.
Солдаты всегда заинтересованы в удаче.
Пришел день, когда Вивре решил, что Тигхи пора попробовать встать на ноги. Вместе с одним из помощников он взял Тигхи под мышки и, подняв с матраца, поставил в вертикальное положение. Кровь отлила от головы Тигхи, и все поплыло у него перед глазами.
– Давай, – предложил Вивре.
Тигхи осторожно перенес тяжесть тела на здоровую ступню. Она отвыкла от нагрузки, и потому по ноге сразу же побежали неприятные мурашки, однако ничего страшного не случилось. Похоже, с этой ногой все было в порядке. Затем Тигхи попытался перенести часть своего веса на другую ногу, и ее суставы запели от боли.
– О-о! – застонал он. – О-о…
С помощью Вивре и другого служителя Тигхи обошел один раз вокруг матраца, и каждый шаг отдавался сильной болью в коленном суставе. Прошла всего лишь минута, но юноша уже весь сочился потом, и оба медика осторожно опустили его назад на матрац.
Пища была отличная. Разнообразная и вкусная. Вивре принес ему миску бульона, в котором – и в этом Тигхи был абсолютно уверен – было немного мяса. Юноша ел жадно. Теперь он был здоровее и упитаннее, чем когда-либо.
Тигхи заметил в густых волосах Вивре какой-то желтый предмет, длиной с мизинец, но гораздо уже. Он заметил его еще в первые дни своего пребывания здесь, однако тогда слишком плохо знал чужой язык и, кроме того, стеснялся спрашивать об этом старшего лекаря. Однажды утром Тигхи все же набрался смелости.
– Это, – произнес он, показав рукой. – Что?
– Ты имеешь в виду это, эту маленькую оссианетту, лай дела мам. Это, – сказал Вивре, дотронувшись до интересовавшего Тигхи предмета и вдавив его глубже в волосы, – дела Империи, армии. Тебе понятно? Этот сэйно говорит о моем дела.
– Дела? – спросил Тигхи.
Разговаривая, он проводил пальцем по внутреннему краю миски, выбирая последние капли вкусной мясной подливки.
– Сэйно говорит о дела, это такая вещь, которая – я не знаю… Кулоэ, нарре делипарта маш пуэнтилио. Каждый мужчина и каждая женщина в армии, понимаешь? Каждый джентолле мужчина и каждая женщина в армии находится в армии, в одном месте. Да? Да? От таких высоких чинов до таких вот невысоких; от Святого Отца до самого низа, до ребят севарре и девушек камп. Да? У всех есть своя дела.
– Ранг, – сказал Тигхи.
– На твоем языке, да. Твой язык звучит странно и безобразно. Однако это верно. Сэйно говорит о ранге. – Вивре улыбнулся. – Мой сэйно говорит о том, что я под-прелетте, но это люке-ранг, а не боевой.
– Люке? – удивился Тигхи.
Вивре шумно вздохнул и деланно рассердился, потрясая обеими руками.
– Говоря баллио джентолле, твои вопросы бесконечны. У меня нет темпиэвре, тебе понятно? – Он повернулся и сделал шаг к выходу, но затем передумал и опять повернулся лицом к Тигхи, испустив при этом очередной воздух. – Люке означает делать тела здоровыми на войне, а не убивать или аутапутелле. Понятно?
Тигхи кивнул и ничего не сказал. Из того, что Вивре носил форму, юноша давно уже заключил, что Вивре служил в армии и что он явно тратил свое время, чтобы вернуть Тигхи его здоровье.
С каждым днем чужой язык давался ему все легче и легче. Бывали дни, когда Вивре улыбался и сыпал шутками, и Тигхи решался задавать больше вопросов относительно значений тех или иных слов. Одни застревали в памяти, другие Тигхи быстро забывал, но в целом он забывал меньше, чем можно было бы ожидать. Однако случалось, что на Вивре находило дурное настроение, и тогда он ругался нехорошими словами и бил подчиненных ладонью по лицу.
Слово «оссионетта», обозначавшее предмет, находившийся в волосах Вивре, происходило от слова, которое значило «кость». Сначала Тигхи подумал, что оно значит «палец», потому что с помощью пальца Вивре пытался объяснить его значение. Тигхи даже использовал это слово в разговоре именно с таким значением, и Вивре не стал поправлять его. Однако позднее Вивре стал объяснять, как кость в колене Тигхи треснула, но не сломалась (что старший лекарь продемонстрировал на примере ломтика хлеба, сначала надломив его, а затем разломав), и тогда юноша понял истинное значение этого слова.
