— Помню, — сказал Скайт. — Славная была битва. Тогда нас чуть не прижали. Прямое попадание ракеты вывело из строя прыжковый двигатель. Если бы не удалось вовремя восстановить подачу энергии, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Только благодаря чуду «Валрус» выбрался из той передряги.
— Это я выпустил ракету в правый борт вашего корабля, — признался Хаксли.
Скайт задумался. Исповедь бродяги всколыхнула в памяти давнишние события. Взрыв не только вывел из строя прыжковый двигатель, тогда погибли многие члены команды, среди них были и друзья Скайта Уорнера. Признайся Джон раньше, Скайт, не задумываясь, пустил бы ему кровь. Но с тех пор когда он был пиратом, прошло столько лет «Валрус» стал частью истории. У Скайта теперь иная жизнь — жизнь честного гражданина Союза Независимых Планет, завоеванная кровью в войне с синтетойдами. Скайт не имеет права судить человека, исполнявшего приказ; скорее Хаксли может упрекнуть Скайта в пиратском прошлом. Жизнь поставила все на свои места, рассудила двух бывших — пирата и военного летчика.
— То было в прошлой жизни, — сказал Скайт.
— Много парней не вернулось домой, — скорбно произнес Хаксли. Его голос стал напоминать причитание лежащего на смертном одре.
— Но ты–то вернулся, — заметил Скайт.
— Лучше бы я остался с ними. — Хаксли тяжело вздохнул. Из глаз бродяги вот–вот готовы были хлынуть слезы.
Скайт поморщился. Упадническое настроение пассажира действовало угнетающе.
— Скажи мне, чем лучше мертвых тот, кто живет прошлым? — Скайт собирался взять Хаксли за плечо, чтобы встряхнуть, но в последний момент побрезговал. — Не хочу больше слышать причитаний на борту своего звездолета. Приведи себя в порядок. Сними плащ — от него воняет. — Скайт демонстративно потер себе нос. — В шкафчике есть пакет одноразовой одежды. Свою сложи в мусорный мешок — когда будешь покидать звездолет, заберешь с собой.
— Зачем мне переодеваться? Меня и так все устраивает.
— За обеденный стол в таком виде я тебя не пущу.
Упоминание о еде переменило настроение Джона Хаксли.
— А когда ужин? — поинтересовался он, утирая мгновенно просохшие глаза.
— Через час.
— Я приду.
— Вначале прими душ.
— Душ? — Хаксли замялся и отвел взгляд. — Можно я не буду мыться?
— Нельзя, — отрезал Скайт. — Если не помоешься, ужина не получишь! Мыло не экономить, от тебя несет, как от помойного ведра, — невозможно дышать.
Поморщившись, Скайт пошел к выходу.
ГЛАВА 29
ПОЗДНИЙ УЖИН
Через час, после того как звездолет преодолел световой барьер, экипаж начал собираться в кают–компании. Помещение располагалось там же, где и каюты экипажа, — на второй палубе, рядом с трапом на нижнюю палубу.
Кают–компания представляла собой большой прямоугольный отсек, отделанный светлым пластиком. Посередине стоял стол. Напротив двери находился большой экран–иллюминатор, с одной стороны от которого размещался пищевой автомат, с другой — синтезатор напитков. В стенах скрывались встроенные шкафы, утилизатор отходов, микроволновая печь и универсальная поварская плита.
Ребекка и Леонардо пришли вовремя. Не хватало только Джона Хаксли — он задерживался. Но Скайт не сердился на нерасторопность непутевого пассажира, считая, что Джон принимает душ.
Пока Джон отсутствовал, остальные члены команды расположились за столом. Леонардо сел напротив Ребекки, положив бумажный пакет, с которым не расставался ни на минуту, на соседний стул поближе к себе. Администратор боялся оставлять пакет без присмотра, особенно когда по кораблю шатается отвратительный бомж.
— Я проголодался как волк, — сообщил Леонардо. В предвкушении потирая руки, он поинтересовался: — Чем тут кормят?
Скайт поставил перед каждым тарелку со стандартным обедом из пищевого автомата и пластиковый стаканчик с чаем.
— К сожалению, холодильник не работает, поэтому придется питаться синтетикой, — извинился он, устраиваясь во главе стола.
— Ничего удивительного, — проворчал себе под нос Леонардо. — Чего еще ждать от корабля с таким капитаном.
— Ты что–то сказал, Лео?
— Я уже устал поправлять — меня зовут не Лео, не Эл, меня зовут Леонардо. Неужели трудно запомнить: Лео–нар–до.
— Это длинно и неудобно, — возразил Скайт и, секунду подумав, предложил: — Я буду звать тебя по фамилии — Тинкс.
— Как хочешь. Только не Лео. Разве я похож на китайца? — Глотая в предвкушении слюни, Леонардо снял крышку с тарелки. Некоторое время он недоумевающе смотрел на содержимое: желтые комья, вроде ваты, и парочка чего–то продолговатого, молочно–розового цвета. — Напоминает пюре с сосисками, — наконец констатировал администратор и оскорбленно взглянул на Скайта: — Ты хочешь, чтобы я это съел?
— Не нравится, давай поменяемся — у меня рис с котлетой.
Леонардо с надеждой заглянул в тарелку капитана. Бледно–голубая субстанция, которую тот назвал котлетой, ему понравилась меньше молочно–розоватого цвета «сосисок». У Ребекки была порция с «фасолью» и такой же, как в тарелке у Скайта, бледно–голубой котлетой.
— Оставим, как есть, — отказался Леонардо и принялся за трапезу. Он отломал вилкой кусочек похожей на жеваную бумагу «сосиски» и отправил в рот. Вкус напомнил мыло. Заставив себя проглотить подобное «лакомство», Леонардо запил его чаем.
— Думаю, ваш помоешный гость придет в восторг от подобного застолья, — просипел Леонардо, кривясь, словно от стакана уксуса: резиновый привкус коричневатой жидкости в пластиковом стаканчике соответствовал первому блюду.
— Привыкай. Нам предстоит так питаться, как минимум, двое суток, — «обрадовал» его Скайт.
Леонардо посмотрел в глаза пилота, думая, что тот шутит, но Скайт оставался серьезен.
— Хорошо хоть бомж кормится отдельно.
— Ошибаешься. Джон Хаксли будет есть за одним столом со всеми. Сейчас он просто задерживается.
— «Задерживается», — передразнил Леонардо. — Словно министр какой–то, ей–богу. Нет чтобы сказать по–человечески: неблагодарная свинья опаздывает.
— Почему неблагодарная? — не согласился Скайт.
— Джон Хаксли типичный неудачник, — рассуждал Леонардо, ковыряя вилкой в тарелке. — Подобные люди уже никогда не вернутся в общество. Они привыкли жить на улице. Хаксли потерянный человек. Пьяница. Возможно, наркоман. Разносчик болезней. Я слышал, что бомжи антропофаги.
— А кто это такие? — с наивным любопытством поинтересовалась Ребекка.
— Людоеды, — слегка наклонившись к девочке, заговорщически пояснил Леонардо.
— Это правда?! — Ребекка испуганно взглянула на Скайта.
— Лео, перестань пугать девочку! — возмутился Уорнер. — Джон никакой не людоед. Он всего лишь несчастный человек, в результате стечения обстоятельств оказавшийся на обочине жизни.
