— Подождите. Как я понял, вы хотите мне помочь, объяснить, как говорится, местную специфику?
— Да-да, но не только местную. Гранис — не рядовой член Содружества. Все, что происходит у нас, затрагивает основные политические силы…
— Хорошо. Я готов вас выслушать. Давайте отойдем в сторонку, чтобы не мешать моим роботам.
Разговор стоя, по наблюдениям Эса Мерлина, всегда почему-то значительно короче, чем на ту же тему, но в удобной обстановке. Метмона это правило явно не касалось — он говорил и говорил. Поначалу Эс Мерлин расстался с иллюзией, что Гранис — рай. Скорее это был питомник людоедов, как, впрочем, и все Содружество. Поймав ряд несуразностей, Эс Мерлин сделал поправку в восприятии и стал запоминать только факты, а не их оценки. Как он понял, за внешне благополучным фасадом на Гранисе бушевали настоящие страсти. Весьма влиятельные силы — он мысленно назвал их изоляционистами — ратовали за выход Граниса из Галактического Содружества, сближение с Внутренними мирами. В противовес им другая группа — условно называемая культуртрегерами — была недовольна скромной ролью Граниса в политической и экономической жизни Содружества. Третья сила, опирающаяся на местную Школу Гуро, предлагала свой, религиозный путь реформирования общественного сознания. Были еще и четвертые, пятые, шестые… В этих условиях Гуго Ван Теренс — роль Метмона следовало определить из других источников — выбрал абсолютно выигрышную нишу. Он объявил себя прогрессивным консерватором, проявил высокое мастерство политической эквилибристики и стал единственной фигурой, уравновешивающей крайности.
Когда Метмон наконец удалился, Эс Мерлин чувствовал себя очень усталым.
Умник знал свое дело. Наладка поисковых программ была завершена, информационные каналы загружены на полную мощность. Эс Мерлин прочитал предварительные характеристики, определил бесприоритетный режим анализа данных и с удовольствием отметил немедленно проявившееся отличие его причинно-следственных маршрутов от брендановских.
Поздним вечером, когда пошел дождь и свежий воздух потребовал движения, Эс Мерлин связался с туристической службой Граниса, определился с гостиницей и отправился отдыхать.
* * *Ожидая окончания обработки результатов медицинского осмотра, обязательного для всех прибывающих хотя бы на сутки на Гранис, Эс Мерлин обошел свое новое временное пристанище. По местным меркам — заурядная конура, отвечающая лишь минимуму требований к жилищу «среднестатистического» человека. Зал, спальня, кабинет, медико-оздоровительный комплекс. Везде наисовременнейшая электроника, изменяемая геометрия, совершенная фантом-иллюзионная аппаратура. Вид из спальни — пустынный морской берег. Запах свежести и йода. Далекие крики чаек, шорох гальки под набегающей волной. Маленький балкончик кабинета, казалось, висел над горным обрывом, рядом с ревущим водопадом. Многотонный столб воды, разбиваясь о скалы, окутывался мельчайшей водной взвесью, пахнул озоном и играл радугой. Видимые размеры зала явно учитывали возможность принимать людей, страдающих клаустрофобией. Эс Мерлин поэкспериментировал с пультом фантильной системы, пытаясь соорудить рядом с лежанкой из пуховиков уютный грот с костром посредине. Растянувшись на лежанке, бросил в пустоту безличное «надо бы поесть».
Ответил ему бархатный голос домашнего дэса — служителя. Эс Мерлин безответственно относится к своему здоровью. Это плохо. Здесь, на Гранисе, так не поступают. Пусть Эс Мерлин расслабится, подчинится мудрому служителю. Пока не поздно, пока нет хронических болезней — надо заботиться о своем теле. Желает ли Эс Мерлин принять интересных гостей? Нужны ли ему собеседники? Что ж, пусть он отдохнет в одиночестве. Пока готовится соответствующий случаю ужин, Эсу Мерлину рекомендуется несколько физиотерапевтических процедур. Но сначала — лечебный коктейль.
Потом был ионный фейерверк, электромассаж, кремы для коррекции фигуры, гидромассаж, электрофорез, ультразвуковой массаж суставов… Много чего, но все в меру— не утомляя и не возбуждая, в сопровождении неторопливых разъяснений полезного эффекта. Затем ужин. Вереница тарелочек, горшочков, кастрюлек, сковородочек с жареным, пареным, вареным, охлажденным. Благородные напитки в высоких хрустальных бокалах. Всего ровно столько, чтобы по-настоящему насытиться, но не переесть. Дэс великолепно играл роль остроумного собеседника, тонкого знатока истории кулинарии.
Перед сном Эс Мерлин дважды просмотрел Элефанскую бсинкту. Он воспринял в ней новый образ — благоухающую Розу на смердящей куче нечистот — и пропустил момент засыпания.
Утром — Эс Мерлин так и не понял, сам ли он проснулся или его ненавязчиво разбудили, — священнодействие повторилось. В отличие от вечернего хоровода было больше физических упражнений и очистительных процедур, да и предлагаемое питье явно содержало лекарства.
Завтрак испортил Метмон. Материализовав свой фантом в нескольких сантиметрах от Эса Мерлина, он давал долгие и путаные разъяснения своих вечерних высказываний. Под конец заметил вскользь, что пересмотрел свое прежнее решение и дал рекомендации средствам массовой информации без надобности не трепать светлое имя Гуго Ван Теренса. Затем спросил:
— С какими материалами следствия я могу ознакомиться?
— Со всеми, естественно, которые найдете сами.
— Но я не знаю структуры ваших информационных полей. Искать в таких условиях — значит нерационально использовать время. Окажите мне помощь, хорошо? Так что вы мне покажете?
— Ничего. В ходе следствия, как правило, поднимается много информации конфиденциального, а то и интимного плана. Никогда никакой следователь, если он бережет честь мундира, не передаст ее кому бы то ни было из посторонних.
— Гуго Ван Теренс — мой политический сподвижник. У нас с ним не было тайн друг от друга.
— Я допускаю это. А как насчет личной жизни подозреваемых?
— Я умею хранить тайны.
— Настоящие тайны не хранят — их используют.
— Может, в свою очередь, и я смогу быть вам в чем-нибудь полезным?
— Простите, но за кого вы меня принимаете? С какой стати я буду уведомлять вас о подробностях личной жизни ни в чем не повинных людей? Ищите сами, если испытываете такую потребность.
— За кого я вас принимаю? За недалекого молодого человека, не умеющего грамотно распорядиться счастливым случаем. Всего хорошего.
После разговора остался неприятный осадок. Чтобы рассеять его, Эс Мерлин затребовал утреннюю подборку новостей и вконец испортил себе настроение, получив условный сигнал, означающий требование Комитета войти в контакт.
