В кабинете хозяина, кроме самого Владислава Сангарского, были ещё дед Иннокентий, отрёкшийся несколько лет назад в пользу сына, и капитан сэр Микула, командир замковой стражи.
— Будет сделано, ваше высочество, — воин поклонился и покинул помещение, плотно прикрыв за собой входную дверь.
— Рассказывай, Кирилл, — потребовал отец, указав на кресло. Дед, задумчиво глядя на мальчишку, подтверждающе кивнул.
Старшие герцоги слушали молча, не перебивая, но постоянно переглядываясь.
Мальчик говорил и почему‑то все время про себя сравнивал их. Дед и папа были очень похожи. Оба высокие, сильные с властностью во взглядах. Да и одеты практически одинаково — малиновые бархатные камзолы поверх шёлковых сорочек и кожаных штанов, заправленных в высокие сапоги. Разница почти на полстолетия была практически незаметна. Разве что у деда было чуть больше морщинок в уголках мудрых глаз. Он отрёкся от престола сразу после гибели младшей жены, защищавшей Нижний перевал во время очередного конфликта с Баритией. Кирилл тогда ещё не понимал важности разговора, но запомнил слова Иннокентия Сангарского:
— Не был бы я правителем, сам бы прикрыл Ангелику своим мечом.
Тогда‑то дед и передал власть в герцогстве сыну.
Когда мальчик закончил, Владислав, задумчиво теребя бороду, ещё раз переглянулся со своим отцом, потом подошёл к стене, снял с ветвистых рогов горного козла — эти красавцы водились только на возвышенных районах Сангарии — перевязь, выдернул из ножен Святой меч, главную реликвию их герцогства, и протянул:
— Поклянись Создателями, что об этом никто кроме нас с матерью никогда не узнает. Во всяком случае, пока сам не получишь права решать.
А на следующий день у четвёртого младшего наследного герцога Кирилла Сангарского появился новый дядька для обучения воинскому делу — барон сэр Алексий Стоджер, лучший меч герцогства, если не всей известной ойкумены.
***Тревожный баззер взрезал тишину маленькой кабины, как нож консервную банку.
Павел поморщился и хлопнул ладонью по сенсору отключения. Рёв тут же затих, на прощание взвизгнув, прямо‑таки как молочный поросёнок.
«Опять кто‑то из техников по–развлекался.» — подумал майор, выводя на обзорный монитор сигнал с масс–локатора. В третьем квадранте на пределе дальности зарегистрирована активная цель.
— Серхио, у тебя на локаторе есть что‑нибудь? — ведомый был сзади в шести тысячах километров, и радары его кораблика теоретически могли ещё не засечь цель.
— Ничего не вижу, — отреагировал с еле заметной паузой испанец.
Павел выслал напарнику информационный пакет и подождал немного, пока аппаратура второго истребителя обработает данные.
— Есть отметка активной цели, — доложил лейтенант. — Смещаюсь вправо по фронту на пятнадцать тысяч.
Молоток! Хорошо их нынче в космоучилищах учат. Всего третий боевой вылет, а сообразил, что требуется хотя бы минимальная база для триангуляции цели.
В динамиках шлема прозвучал мелодичный перезвон — аналог склянок. Традиция. И почему космонавты настолько консервативны? Все возможные обычаи в космофлот вытянуты из традиций древнего морского флота. На базе, около поста охраны на входе в штаб, вообще корабельная рында подвешена на специальном кронштейне. Говорят, подняли со дна в Тихом океане с какого‑то парусника девятнадцатого века, отреставрировали и торжественно передали на базу при спуске со стапеля на Лунных верфях. Четвёртый час патрульного рейда. И кто же это там, на границе сектора, появился?
Аппаратура пискнула и мелодичный голос Эвиты — бортового информатора — объявил:
— Цель групповая, активная, предполагаемый курс тридцать восемь, семьдесят, сорок два. До дистанции гарантированного определения принадлежности порядка сорока минут.
Генаи! Больше некому. Опять шакалить к Лазоревой пошли. Соответственно толпой. В одиночку воевать они не способны. Весь вопрос, сколько их? Если обычный ударный ордер из четырёх дальних истребителей, то мы с Серхио на пару их сделаем. Попотеем прилично, но сделаем. А вот если больше, то придётся отступать. Нестись на всех парах к базе и поднимать тревогу. Скорость наших машин побольше будет. Технологический уровень противника ниже. Не намного, но все‑таки ниже. Эх! В очередной раз захотелось сплюнуть от злости. Потому что у генаев были наши технологии, земные.
Гребаные американцы, общечеловеки хреновы! Ну, надо же было так напакостить собственной цивилизации. Ну как же, они же обязаны помогать братьям нашим меньшим. Должны ведь нести светоч демократии в галактику. Напомогались сволочи! Признались бы честно — пограбить генаев захотелось. Очень уж этим меньшим братьям богатая ресурсами планета досталась. Да на Земле когда‑то полезных ископаемых ничуть не меньше было! Все просрали ради сиюминутных интересов. Прожрали и профукали. Двадцать второй век был, видите ли, золотым веком. Да, как же, врали бы кому‑нибудь другому. Переписали историю позже в угоду все тем же транснациональным корпорациям. Уж Павел‑то благодаря родителям–историкам реальную картину знает. А тут роскошная нетронутая кислородная планета. Ну, бронзовый век у генаев. Непонятно на чем основанные властные структуры кланов. Начали аборигенов учить демократии. Кое‑как выучив язык, сходу стали приобщать к свободе от феодальных диктаторов, вырезанных за какую‑то неделю, как не поддающихся перевоспитанию. Вот только забыли спросить аборигенов — нужна ли эта свобода генаям? И заодно стали использовать аборигенов в качестве рабочих на шахтах и рудниках. Вывозить сырьё? Глупость — экономически не выгодно. Вывозить надо готовые высокотехнологичные продукты, необходимые человечеству. Значит что? Правильно, построить на их планете фабрики и заводы. А строить‑то, кто будет? Сами генаи и построят под чутким руководством земных инженеров. Аборигены же потом на этих производствах работать и будут. Туповаты малость? Но зато как послушны и быстро обучаются! Построим для них побольше школ, институтов и академий. А как вывозить продукцию в солнечные системы землян? Гонять транспорты туда и обратно? Дурость! Слишком дорого. Проще построить орбитальные верфи и клепать баржи с гипердвигателями.
Кто оказался тупее, это ещё вопрос. Ну как можно было не заметить, что на всей планете только один единственный язык общения?! Что‑то ведь это значит? Получается, есть нечто, объединяющее всех поголовно генаев? Население аборигенов жалких пятнадцать миллионов? Мало для качественного обеспечения рабочей силой промышленности. Значит надо пропагандировать большие семьи. Уровень жизни вам за счёт земных технологий подняли? Дома с удобствами строить научили? Семена высокопродуктивных злаков и зародыши очень быстро растущих мясных и молочных животных дали? Извольте и вы теперь немного поработать на нас. Чудеса в решете — ещё не начали рекламную кампанию, а у них уже по два–три десятка детишек народилось в каждой так называемой ячейке общества. И ведь как быстро растут! Всего восемь–десять лет, и, пожалуйста — вот вам господа земляне рабочие на заводы. Да, поодиночке работники из них отвратительные, но бригада из пяти–шести генаев способна справится с достаточно сложной инженерной задачей. Научили на свою голову!
