– Знаете, Таня… Инфоконвертер – вещь довольно-таки редкая. Сотрудничество Великорасы с чоругами, к сожалению, носит весьма эпизодический характер. Своими знаниями о космосе чоруги делиться не очень любят… Глоббурами с астрографическими сведениями попусту не разбрасываются… Да нам они и не особенно нужны…
– То есть… Надежды нет? – Расстроенная Таня надула губки и стала просто-таки прелестной. Я невольно залюбовался.
– Надежда всегда есть! – Я сделал авторитетное лицо. – В Городе Полковников существует как минимум одно место, где имеются конвертеры. И я сделаю все возможное, чтобы в это место проникнуть! Если эти координаты для вас так важны…
– Очень важны! Потому что модель планетной системы, которую мы нашли на Вешней, предположительно является частью тела джипса и, как считал мой друг чоруг Эль-Сид, показывает, на какой именно планете джипс был рожден! – возбужденно сказала Таня.
– Это действительно важно, – согласился я.
Признаться, я не был уверен, что в Городе Полковников в самом деле имеется конвертер.
Еще больше я сомневался в том, что этот конвертер, если он и имелся, пережил все бомбардировки и обстрелы. А если даже пережил, где гарантия, что меня допустят к его мудреному электронному телу?
В то же время я был совершенно уверен в другом: если ради счастливого блеска прекрасных Таниных глаз придется сплясать камаринскую на крыле подбитого флуггера или стать вожаком стаи акул-людоедов где-нибудь в окрестностях Бермудских островов (Атлантическая Директория), я запишусь в танцкласс и на курсы коммуникативной психологии хрящевых рыб.
Таня встала с кровати и передала мне глоббур. Ненароком наши пальцы соприкоснулись, и я почувствовал… да-да… тот же самый щекотный, возвышающий, волшебный ток, что недавно уже соединял наши тела в единое невещественное целое.
Так уже было с Иссой. И все же с Иссой было как-то не так.
«Ну вот… Не успела на девчонкиной могиле трава зазеленеть, а ты себе уже другую нашел…» – сказала мне моя совесть маминым голосом. К слову, мать моя была непревзойденным специалистом по верности до гроба и после развода с моим отцом замуж так и не вышла.
Я посмотрел на Таню глазами побитого пса – то ли извиняясь на случай, если она сочтет мое прикосновение фривольным, то ли сожалея, что не длиться этому прикосновению вечность, но лишь секунды.
Таня отдернула руку, ее щеки покраснели.
– Спасибо вам, Александр, – сказала она, стремительно высвобождаясь из удушливого плена моей комнаты. – Я буду ждать.
Проблема чтения Таниного глоббура на поверку оказалась ерундовой. В кои-то веки я недооценил свои силы и возможности. Бердник, к которому я обратился за помощью, отвел меня куда надо и сказал что надо.
И вуаля! Глоббур прочитан! Даже не верилось…
Я вышел на улицу в приподнятом настроении. И хотя мороз стоял, как обычно, февральский, я был полон майских надежд.
Я нацепил кислородную маску и поднял меховой воротник новенькой форменной куртки, только вчера с Земли. Пленки с распечатками я свернул в трубочку и, размахивая сим жезлом, зашагал по направлению к своему общежитию.
В своих мечтах я уже набирал Танин номер, а в мыслях подбирал слова и интонации, когда услышал за спиной радостный выкрик:
– Пушкин?! Сашка?! Ёкарный папенгут!
Я обернулся. Прошу любить и жаловать: Богдан Меркулов. Довольный. Молодцеватый. Краснолицый, чтобы не сказать краснорожий. С фингалом под глазом. С подвязанной рукой.
– Давно не виделись, – ухмыльнулся я.
– Не говори! Заманался я в этом госпитале – страшное дело!
Мы обнялись.
– Я думал, ты еще лечишься.
– А-а, на мне заживает, как на собаке, – простодушно заявил Меркулов. – Помню один раз, еще в школе, меня двутавром по башке звездануло, на стройке. Чуть не сканал вообще. Доктор мамане моей говорил, что прогноз, мол, плохой, может всякое случиться, но для армии ваш сын в любом случае интереса представлять не будет. Ну и все это их докторское ля-ля. А на четвертую неделю меня уже из больницы-то и выписали. Вот тебе и прогнозы! И, кстати, насчет армии – вот бы я сейчас на этого поганого докторишку посмотрел, ой посмотре-ел! – Меркулов сжал кулаки, словно собрался тотчас отправиться на поиски того самого доктора. Как вдруг он резко изменился в лице и, понизив голос, спросил:
– Кстати, как думаешь, даст нам военфлот родной какую медальку?
– Должен… По логике.
– Намекнул бы им кто. Ты же с Тылтынем в хороших отношениях?
– Да прекрати, Богдан, – нахмурился я. – Думаю, они там сами разберутся…
– Да кто их знает, – с сомнением сказал Богдан. – А вообще шучу я. Шучу!
– Да я так и понял. – Я вымученно улыбнулся.
– Чего это ты по начальству шастаешь?
– Я в военно-дипломатический отдел ходил, а не к начальству. Конвертер мне нужен был, для приблуды одной чоругской…
– Какой еще приблуды?
– Может, слышал, есть у чоругов такие инфоносители – глоббуры, – в которых кинетическая энергия жидкого цезиево-ахеронового сплава преобразуется в напряжения кристаллической решетки, при этом происходит запись информации…
– Вот за что я тебя, Сашка, не люблю, так это за то, что ты собеседника все время унасекомить норовишь… – мрачно заметил Богдан.
– Чего-чего сделать?
– Унасекомить. Унизить то есть.
– Побойся Бога, Богдан! Это когда я тебя унижал?
– Да вот сейчас. Слова какие-то несусветные говоришь… Ведь знаешь же, что я в этом деле ни в зуб ногой!
– Но ты же сам спросил про приблуду?
По моим понятиям, разговор не клеился. Не иначе как госпитальные процедуры дурно сказались на адекватности товарища капитан-лейтенанта. А может – на моей. В общем, мне хотелось уйти. А вот Меркулову, похоже, все это нравилось.
Несмотря на жалобы, рожа у него была довольная. Он держал меня за локоть и отпускать не собирался.
– Может, пойдем по пятьдесят коньячку? За встречу? Я сегодня до вечера свободен как птица! Тут в офицерском буфете, – Меркулов указал на стеклянные двери, из которых я только что выскользнул, – мировые закуски! И официантки девчонки что надо, молоденькие. Ресницами бряк-бряк и все такое… Разбирай, пока тепленькие!
– Извини, но я сейчас не могу, – промямлил я, предпринимая робкую попытку освободиться.
– Тогда вечером! Я подожду, какие вопросы?!
– И вечером я, наверное, тоже не смогу.
Богдан посмотрел на меня исподлобья, поскреб пальцем пожелтевший синяк под глазом и поинтересовался:
– Друга обидеть хочешь?
– Да что с тобой сегодня такое?! – не выдержал я. – Мы же друзья! А друзья – это святое. Просто я сегодня занят! У меня встреча назначена!
– Это с кем еще?
– С одной девушкой.
– С девушкой? Ну ты крысак, Сашка!
– Не понял.
– Да чего тут понимать? Пока некоторые по госпиталям лежали, раны залечивали, этот везунчик себе девчонку оторвал! – Меркулов осклабился. – Официантка, что ли?
Я долго думал, стоит ли говорить ему правду о Таниной профессии. Но потом мне стало попросту лень врать. И, как уже неоднократно бывало с Меркуловым, вскоре мне пришлось горько пожалеть о том, что соврать я поленился.
– Она историк. Точнее, археолог. И у нас с ней ничего нет. Мы просто друзья.
– Да ладно заливать! Так я и поверил!
– Может быть, «пока еще нет». А может, и вообще у нас ничего не будет, – честно сказал я. – Мы несколько дней как познакомились. Я ей несу вот эти документы.
– Видали, какие мы деловые! – прогнусил Меркулов. – И чего это тебя на интеллигенцию потянуло?
– Да не потянуло меня. Мы просто друзья. Понимаешь?
Но Меркулов не понимал.
– Ты вообще там ухо востро держи. Не расслабляйся. Они, эти интеллигентки, все из себя такие-растакие… Уж я-то знаю, у меня жена искусствовед. Музыку им подавай в оперном театре, все это вытье, от которого тоска одна. Чтобы разговоры всякие о чувствах. Чуть что не так – сразу в истерики, слезы… Слова лишнего при них не скажи!
– Таня совсем не такая! – возразил я.
«Пьет по утрам водку, не закусывая, поет шансон под караоке, посещает тир для стрельбы из автоматического оружия и мечтает о встрече с Настоящим Мужиком, воняющим перегаром, знающим не менее восьмидесяти семи способов послать человека по матери и не читающим ничего, кроме футбольного раздела газеты „Спорт-экспресс“»
Правда, эту тираду мне хватило благоразумия не озвучивать.
– А вообще – мужик! Я бы тоже от фигуристой девчонки не отказался. И чтобы отношения были… – сказал Меркулов мечтательно.
«Сейчас снова пойдет философствовать», – в ужасе подумал я и сказал:
– Богдан, ты меня прости, но мне правда пора. Замерз как собака. Да и Татьяна меня ждет уже полчаса.
– Что ж… Надо – так иди. Хотя… Знаешь что? Я тебя, пожалуй, провожу! Куда тебе?
– Мне к лайнеру «Велико Тырново».
– Что там?
– Общежитие для гражданских, ожидающих очереди на эвакуацию в глубокий тыл. Таня тоже там, очереди ждет.
