Леонид Смирнов - Офицерский мятеж

Охота закончилась неудачей. Топотун снова прорвался сквозь цепь загонщиков и словно испарился. Потные загонщики уселись на пол, кто где был, и потребовали от начальства двойную порцию компота из сухофруктов. Корабельному коку ничего не оставалось, как вскрыть неприкосновенный запас изюма, урюка и чернослива и поставить кипятиться воду.

Сухов и Спиваков отправились самолично осматривать фрегат. А что им еще оставалось? Терпеть на корабле присутствие неустановленного нарушителя означало провоцировать ЧП и подвергнуть сомнению самое главное, незыблемое правило флотской службы — власть командира на вверенном ему корабле абсолютна. Как говорится: на корабле без приказа капитана и муха не пукнет. А тут, понимаешь, партизанит целый кактус, то бишь ежик…

Командир фрегата и его адъютант продвигались по коридорам и палубам «Котлина» неспешно, внимательно смотрели по сторонам, стараясь не упустить ничего важного. Нарушителя обнаружить не удавалось, зато Петр Сухов в ходе инспекции обнаружил схрон с низкокачественными порнофильмами и большую кофеварку, которую корабельные умельцы переделали в самогонный аппарат. Капитан третьего ранга поставил сам себе на вид.

— Это лишняя лампа. Вчера ее тут не было, — вдруг объявил Спиваков.

— Вы уверены?

— У меня глаз — ватерпас.

Подозвали матроса с инфракрасными очками. На его взгляд, подозрительная лампа ничем не отличалась от своих соседок.

— Как это понимать? — осведомился у адъютанта командир фрегата.

— Значит, ежик меняет не только форму и цвет, но и температуру тела.

Суточный наряд приволок высокопрочную сеть для ловли экзотической рыбы и зазевавшихся диверсантов. Сняв обувь, матросы под командой Спивакова беззвучно подкрадывались к невидимому ёжику, но он хорошо видел, еще лучше различал запахи, а уж слышал и вовсе великолепно.

Одна была у ёжика проблема — топотал он громко, когда шел на прорыв. Поэтому кондуктор приказал матросам надеть боевые костюмы, вооружиться баллонами с усыпляющим газом и навострить уши. Заодно пришлось задраить все каюты, кубрики и рубки — морока еще та. Зато дело сразу пошло на лад.

В конце концов красного марсианского ежика все же поймали на подступах к камбузу и посадили в пустующий террариум. Ежик, при всей своей непохожести на земной прототип, за милую душу хлебал молоко и грыз сушеную рыбу. Ведь насекомых на «Котлине» не было. В террариуме он тосковал и просился на волю. Ежика было жалко, но выпускать его в корабельные коридоры было нельзя.

Война не была объявлена. Однако де-факто она велась — уже в двух десятках галактических секторов гремели взрывы и сверкали лазерные лучи. Эскадры и отдельные боевые корабли, принадлежащие людям и хаарцам, не торопились геройски погибнуть и крайне редко вступали в бой с равным противником. Зато, имея подавляющее превосходство в силах, обрушивались на врага всей мощью и топили без жалости. Мирные суда в боевых условиях все без исключения считались военными и подлежали захвату или потоплению. Пиратство стало тактикой флота.

Благородством от таких боев не пахло. Некогда главные для истинного офицера понятия «честь» и «совесть», казалось, умерли. Но вскоре выяснилось, что далеко не все военморы согласны воевать по новым правилам. Под трибунал угодили первые командиры, отказавшиеся выполнять приказ, но чаще имел место скрытый саботаж. И никогда — мятеж.

Русские офицеры с их идиотской порядочностью казались юнитам пережитком рыцарских времен. Сейчас они старались не лезть на рожон, педантично выполняли все параграфы боевых уставов ВКС и, разумеется, таким макаром никого потопить не могли. Когда-то подобную практику называли «итальянской забастовкой». Адмиралы были в бешенстве, но формально к действиям русских военморов не придерешься. Им (адмиралам) хватало ума на пороге Большой Войны не гнать волну и не пытаться снять с должностей отличных профессионалов.

Мелкие стычки и узаконенное пиратство на просторах Млечного Пути бесконечно продолжаться не могли. Широкомасштабные военные действия должны были начаться со дня на день.

Адмиралтейство выжидало. «Преступная нерешительность, граничащая с трусостью», — писали оппозиционные сайты и агентства новостей. На очередном заседании Генеральной Ассамблеи ООН с запросом к генсеку обратились сразу два десятка планетарных губернаторов. Они хотели знать, какие планеты могут подвергнуться хаарской атаке в случае войны и как именно Флот готовится к нападению врага.

Генсека ООН Алваро Перес-Альмейду, чей срок полномочий истекал в этом году, все сильнее раздражали высоколобые эксперты и закулисные советчики с их взаимоисключающими советами. Ему хотелось оставить след в истории — пусть и не выдающийся, но зато свой собственный. И потому, ни с кем не согласовав, он решительным шагом вышел на трибуну Генеральной Ассамблеи и провозгласил:

— Дамы и господа! Соплеменники! Терпение нашего народа не безгранично. Обладая правом законодательной инициативы и руководствуясь коренными интересами человеческой расы, я объявляю о проведении галактического референдума. Вопрос на нем будет стоять один: объявление войны хаарским агрессорам.

Историю общечеловеческого государства следует отсчитывать с далекого 1945 года — когда была создана Организация Объединенных Наций. Полтора века это международное учреждение не являлось правительством Земли, порой оно оказывалось на грани развала. Лидеры крупнейших держав ни в грош не ставили принятые большинством стран резолюции. Но затем ситуация стала меняться.

Природные ресурсы Земли были израсходованы уже к началу двадцать второго века. Месторождения углеводородов и металлов иссякли, а ученые еще не успели изобрести матричные синтезаторы и подобные им чудо-машины. Или же их продукция была слишком дорога и энергозатратна.

Дефицит пресной воды стал катастрофическим, и большинство населения было уверено, что виной тому термоядерные станции. Затем, как на беду, случилась авария на ТЯЭС под Шанхаем. Массовые протесты не дали покрыть сетью термоядерных станций всю планету и тем самым решить энергетическую проблему. Со спасительным гелием-3 тоже ничего не вышло. Переработать сто миллионов тонн для получения одной — слишком дорогое удовольствие. Человечеству пришлось снова и снова копаться в собственных отходах и экономить на всем. Цивилизация не могла больше развиваться.

Положение усугублялось глобальным потеплением, которое породило ураганы и засуху в тропиках, особенно в зоне Сахеля. Одновременно сотни миллионов человек бежали в глубь материков с затопленных океаном прибрежных низменностей. Полмиллиарда беженцев — страшная сила, способная разрушить сами основы цивилизации.