Леонид Смирнов - Офицерский мятеж

Тишина в ответ.

— Кто может доложить, что экипаж делал неправильно?

Шаг вперед из строя сделал младший лейтенант Гурко, начальник БЧ-пять, и отчеканил:

— Экипаж не прочувствовал серьезность момента, господин капитан третьего ранга.

— Не понял, — глухо произнес Сухов. — Поясните, Василий Иванович.

— Десант сражался, а экипаж играл в военную игру. Бился в треть силы.

— Разве я приказывал играть в бирюльки?

— Никак нет, господин капитан третьего ранга, — ответил за всех Бульбиев. — Такого приказа не было.

— Так какого же черта, господа военморы?!

Экипаж молчал. Капитан третьего ранга Сухов медленно обошел строй, заглядывая в глаза каждому. Многие моряки боялись смотреть на своего командира — глядели в пол, мимо или сквозь него. Иные же с вызовом встречали взгляд командира — дескать, нечего искать виновных, коли сам напортачил.

— Чтоб это было в последний раз, — закончив обход, устало произнес Петр Иванович. — Вольно. Р-разойдись.

Референдум состоялся в среду пятнадцатого июля. А в пятницу генеральный секретарь объявил состояние войны с Великим Хааром с ноля часов восемнадцатого июля по среднегалактическому времени. Так и не поняв, что на самом деле нужно от них хаарцам, тридцать миллиардов хомо сапиенс в одночасье стали солдатами первой в истории человечества галактической войны.

Как проголосовали на референдуме русские, Петр Сухов не знал. Данные были то ли засекречены, то ли их никто не подсчитывал. Цифры имелись лишь по отдельным провинциям ООН (читай: по Солнечным Системам). Старая Земля проголосовала пятьюдесятью тремя процентами «за». Не слишком большое преимущество. Человечество в целом оказалось куда более агрессивным.

Объявление войны руководство ООН обставило как праздник галактического масштаба — с помпезным военным парадом, грандиозным фейерверком и гала-концертом звезд эстрады. С Новой Земли великий праздник транслировали все новостные каналы.

Петр Сухов в эти минуты находился в командной рубке «Котлина». На экран управления огнем вывели телевизионную картинку. Над брусчаткой бескрайнего Марсова Поля ряд за рядом беззвучно неслись новехонькие, украшенными яркими эмблемами машины крылатой пехоты. Был дан залп из всех стволов, и в небесах вспыхнул огненный ковер площадью в сотни гектаров. Впечатляющее зрелище — для малых детишек и восторженных дамочек.

Военный парад транслировали на треть Галактики, но в рубке «Котлина» он мало кого интересовал. Демонстрация истинной или мнимой мощи должна была успокоить налогоплательщика. И она уж никак не могла тронуть за живое боевых офицеров, которые лучше других знали, что почем сейчас на Флоте.

Офицеры, обсуждая начало войны, возбужденно переговаривались за спиной командира.

— Зато теперь узнали, что за умное железо сходит сейчас с конвейера. А то до отставки так и не поймешь, чем силен Флот, — сказал главный механик Прохазка.

— Показухой он силен, — буркнул Хвостенко, начальник БЧ-два.

— Так тебе и покажут новейшие образцы! — воскликнул Гурко.

— Не боись! Еще как покажут, — с усмешкой произнес Хвостенко. — Бутафории налепили — вот она крыльями и машет. Хаарские шпиёны должны поверить, что мы непобедимы. Там, на трибунах сейчас, небось, каждый второй — шпиён. — Хвостенко обычно помалкивал, но сегодня он рубил правду-матку, рискуя своей карьерой.

— Ну хоть теперь настоящее дело начнется.

— Скорей бы уж…

Капитан третьего ранга терпеливо выждал, когда офицерам наскучит языками чесать, а затем повернул голову и обратился сразу ко всем:

— Чему вы радуетесь? Глобальной войне? Погибнут миллиарды.

— Не могу согласиться, Петр Иванович, — возразил Вася Гурко. — Хаарцы беспомощны, как телята.

— Чепуха. Они втягивают нас в войну, умело маскируя свою мощь, — мрачно произнес Сухов. — Уже втянули — так что первая их задача выполнена. А вот какова вторая?.. — Командир фрегата обвел глазами рубку, потом добавил — неожиданно для самого себя: — Но я ведь не говорил, что миллиарды людей погубит Великий Хаар.

— Кто же тогда? — удивился зенитчик.

— Может, мы сами. Или еще кто… Тот, кто стоит за ширмой и с усмешкой смотрит на всю эту мышиную возню.

Сухов сам не знал, почему заговорил о некой третьей силе. И вообще — откуда у него взялась такая мысль.

— По крайней мере, теперь перестанут без толку гробить русские экипажи. На войне каждый корабль ценен, — выразил надежду начмед Лукашин.

— Помечтай! — со злостью воскликнул Хвостенко. — Юнитов не исправишь. Кого посылают в глубокий рейд? Нас. Кому поручают разведку боем или прикрывать отход? Тоже нам. Как кидали русских в мясорубку — так и будут. Перед нами всегда будут превосходящие силы противника, и у нас обязательно обнаружится некомплект экипажа и половинный боезапас.

— Ты из юнитов делаешь каких-то убийц, — возмутился доктор. Он был неисправимым идеалистом.

— Не убийц, а людей, для которых хороший русский — мертвый русский, — гнул свое начальник БЧ-два. — Пока возможно, они будут выжимать из нас максимум пользы, а потом швырнут в топку без малейшего сожаления. Сугубо прагматический подход. В таком грехе они никогда не признаются. Даже самим себе. Но разве нам от этого легче?

Это был правильный разговор: о ненужной войне, которую развязали юнитские адмиралы, и о том, что русские очень скоро встанут перед выбором. Петр Сухов только время от времени чуток подправлял его русло.

Боевые флоты медленно сходились и, обменявшись серией ударов, снова расходились — столь же неспешно и чуть ли не торжественно. Они вроде бы сражались, но по сути лишь демонстрировали свою готовность к бою. Никто не стремился доблестно погибнуть, обе стороны не торопились применить свои главные козыри, к числу которых относились Малый и Большой Доктор.

Потери звездных флотов, столкнувшихся в сражении, были пока минимальны. Большинство ударов удалось отбить или погасить защитными системами. Военморы ломали головы: противники прощупывают друг друга в поисках слабых мест или все еще надеются договориться? Наши адмиралы отмалчивались. А хаарцев и вовсе не спросишь.

Все происходящее скорее можно было считать репетицией решающей битвы, а не самой битвой. И репетиция эта проходила на фоне роскошных декораций. Наша Галактика прекрасна сама по себе, но здесь она была украшена дополнительно — будто Создатель подобрал лучший задник для этого грандиозного спектакля.

В небесах отсутствовал черный цвет. Коричневые с красным отливом облака межзвездного газа, словно истлевшие от времени занавеси, были испещрены тысячами крохотных дырочек, сквозь которые на поле боя проникал свет разнокалиберных солнц. Это был густо населенный угол Млечного Пути. Если будет приказ зачистить его по всем правилам — замучаешься. Пяти юнитских флотов не хватит…