— Ерунда, всезнающие пугают гибелью мира в Ничто с момента зарождения мира. Среброликие вправе запрещать брак, только если он однозначно вреден для будущего мира, — жестко напомнил Энжет. — И они не имеют права взвешивать на весах, что полезнее для него: новые двойки детей или одна несчастная мученица.
Лереми грустно улыбнулась, ее вуаль колыхнул ветер, на миг открыв ясные глаза:
— Так думают все, но не всезнающие. Мы видим тоньше и дальше, и просчитываем мириады вероятностей. Если моя наставница откажет, посмотрев ваше переплетение…
— Тогда обратись к старшей наставнице. Она должна видеть еще тоньше и еще дальше! Ты все-таки сомневаешься, Лереми. Что видишь ты сама?
Она смешалась, но скоро вновь коснулась его руки, пронзительно взглянула в глаза:
— Я вижу твой путь — прямой, ясный, ровный путь великого стража. Я вижу путь Кейлы — затянутый дурманом, тонущий в восторженном реве толпы и трагический путь великой распознавательницы. Вы оба оставите значимый след в истории. Но я не вижу ни единого переплетения ваших путей, Энжет. А когда пытаюсь свести ваши дороги силой, они трескаются и из трещин течет кровь.
Он выдохнул сквозь стиснутые зубы, скулы опять окаменели:
— Но ты поможешь?
— Помогу, — Лереми снова грустно улыбнулась. — Пока я еще, прежде всего, ваш друг, а уж потом всезнающая.
Энжет благодарно пожал сестре руку и заторопился к отряду. Проходя площадь, он мимоходом бросил взгляд на помост. Багровая змея все ползла и ползла в небо. Десять акатов назад он видел такую же тонкую струйку издалека. И пятьдесят акатов назад. И незадолго до выбора солнц… Жертвоприношения распознавателей чрезвычайно участились — грозный признак появления близ Границы какого-то трудноуязвимого чуждого. Может, и верно в этот раз всезнающие предсказывают моря ничто в центре столицы? Как бы то ни было, Энжет не допустит, ни за что не допустит, чтобы его Кейлу повели к страшному алтарю на помосте!
Лереми
Это занятие у юных всезнающих и всемогущих опять было совместным. Две сильнейшие касты среброликих поначалу воспитывались вместе: и та, и другая пользовались ментальными способностями для воздействия на мир, а принципы их пробуждения были едины для всех. И, главное, две могущественейшие касты Сенты просто обязаны были усвоить общие нравственные законы и единую мораль и привыкнуть действовать только сообща, ведь разлад между всезнающими и всемогущими означает крах мира.
Занятие, как и большинство занятий, проходило в большом саду в самом центре Купола среброликих. Юные всезнающие и всемогущие послушной стайкой следовали за наставником. Стараясь не упустить ни слова из его лекции, они то и дело шикали друг на друга, и в этом шелесте теряли то фразу, то полфразы учителя. Вести записи запрещалось. Сидеть в тесных душных комнатках, без устали заполняя новые и новые листы записями — жестокий метод обучения будущих преумножителей знания, которым предстоит усвоить огромный массив информации, прежде чем обрести свободу теоретизирования. Будущие же всезнающие и всемогущие наслаждались свободой, гуляя во время лекций по садам, вслед за преподавателями. Иногда они присаживались на траву в особенно живописных уголках сада и погружались в самосозерцание — необходимую часть обучения провидцев и телекинетиков.
Будущие всезнающие с серебристым вуалями на головах, будущие всемогущие с широкими белыми лентами, закрывающими большую часть кожи — пока различие между двумя кастами ограничивалось только этим. Они одинаково легко двигались, одинаково весело галдели, обсуждая очередной постулат наставника. Много позже всезнающие обретут особую плавность движений, говорящую о том, что этот сенторианин ощупывает путь перед собой силой предвидения, а серебристая вуаль спустится сначала на глаза, затем закроет нос и рот, потом упадет на уши и наконец заструится до пят блестящими холодными струями дождя. Много позже движения всемогущих станут скованными, они начнут запинаться при ходьбе и в теперь редких совместных прогулках по саду будут безнадежно отставать, потом они и вовсе пересядут на каталки, а к обвитым белыми полосами ткани безвольным ногам присоединятся иссохшие ослабевшие руки. Такова плата двух сильнейших каст за свою силу. Старшие всезнающие способны провидеть историю мира и каждого сенторианина в нем на несколько поколений вперед, они хозяева судьбы всей Сенты, старшие всемогущие могут двигать и стачивать горы, прокладывать новые русла рек, чертить произвольные географические карты, и не на доске в тиши кабинета, а на лике всей Сенты…
Именно это говорил сейчас наставник. Для прогулки он выбрал тихий тенистый уголок сада, увитый лианой элестии с большими белыми цветами, порой печально роняющими искорки-слезы в текучее зеркало ручья, изивающегося у корней старых деревьев. Наверное, это место было выбрано с умыслом: будущие всезнающие и всемогущие сегодня должны окончательно примириться со своей особенной судьбой.
Лица учеников были серьезны, казалось, они погружены в тяжкие думы о доле среброликих, а Лереми слушала учителя вполуха, и ее серьезная значительная мина была не более чем маской. К чему грустить о возможностях, которые пока еще при ней? Она то и дело поднимала голову, поглядывала на уступ на границе Купола среброликих. Там молодые всевидящие готовились к первому полету.
— Хотела бы я иметь крылья, как у них, — шепотом поделилась она с Аки, братом Кейлы. Юный всемогущий улыбнулся:
— Зачем? Ты скоро будешь летать на других крыльях — крыльях предвидения.
Аки преобразился с ритуала выбора солнца. Исчезла его робость и неуверенность, он даже разговаривать стал громче и на тон ниже, и при разговоре смело глядел в лицо собеседнику, так что у того уже не создавалось ощущения, что этот юный сенторианин подавлен своей незначительностью. И Лереми с радостью принимала нового Аки.
— Ты знаешь, что Энжет придумал для спасения Кейлы? — спросила она, когда лектор свернул на узенькую тропинку, и стайка учеников была вынуждена растянуться гуськом.
— Хм, угадаю. Он хочет жениться на сестре?
— Ага. Ты не против?
— Не самый лучший вариант.
— Хм, ты говоришь это всезнающей? Уж я-то знаю все варианты!
Его глаза смеялись, казалось, он потешается над посрамленной провидицей:
— Ты что, не знаешь Кейлу? Она бесится, когда другие стремятся решать за нее. А Энжет именно пытается диктовать ей условия. Она откажется просто из чувства противоречия.
Лереми обиженно поджала губы:
— А ты знаешь лучший вариант, всемогущий?
— Юным распознавателям не показывают ритуал жертвоприношения. Боятся, что те засомневаются, увидев смерть товарища близко. Вся эта пафосная торжественность… — ею можно увлечь, но можно и вызвать отвращение. Надо добиться, чтобы Кейла увидела ритуал.
