Ее перекатили на бок, и кто-то коснулся ее позвоночника медпарализатором. Покалывание, и замерзшим ступням вдруг неожиданно стало тепло. А ноги вдруг стали тяжелыми и неподвижными, точно мешки с салом.
- Вы чувствуете? - спросил доктор Риттер.
- Чувствую что?
- Прекрасно. - Он кивнул технику, и вместе они положили ее на спину. Техник обнажил живот Корделии и включил стерилизующее поле. Хирург принялся ее пальпировать, сверяясь с головидео-мониторами на предмет точного положения младенца в чреве.
- Вы уверены, что не хотите спать во время операции? - в последний раз уточнил доктор Риттер.
- Нет, я хочу видеть. Это рождается мой первенец. - "А может, мой единственный ребенок".
Он едва улыбнулся. - Храбрая девочка.
" Какая, к черту, девочка - я старше тебя!" Доктор Риттер, как она догадывалась, предпочел бы проводить операцию без лишних глаз. Ну-ну.
Доктор Риттер сделал паузу, окидывая все взглядом в последний раз, словно мысленно проверял готовность людей и инструментов. Или собирался с духом, догадалась Корделия.
- Давай, Риттер, вперед, приятель, - окликнул его Вааген, нетерпеливо барабаня пальцами. В его голосе странным образом смешивались: на поверхности - саркастическое подначивание, в глубине - теплота искреннего ободрения. - Мои сканеры показывают, что кости уже начали отслаиваться. Если процесс зайдет слишком далеко, мне не на что будет их наращивать. Режь сейчас, а ногти грызть потом будешь…
- Сам грызи свои ногти, Вааген, - любезно отозвался хирург. - Только скажи мне под руку еще что-нибудь, и я попрошу медтеха тебе в глотку расширитель поставить.
Давние друзья, прикинула Корделия. Хирург поднял руки, глубоко вздохнул, взялся за виброскальпель и одним абсолютно рассчитанным, аккуратным разрезом вскрыл брюшную полость. Медтехник тут же плавно повторил его движение хирургическим тяговым лучом, пережимая сосуды; крови пролилось не больше, чем если бы кошка оцарапала. Корделия ощущала надавливание, но не боль. Следующие разрезы вскрыли стенку матки.
Перенос плаценты был гораздо более сложной процедурой, чем простое кесарево сечение. Нежную плаценту химической и гормональной стимуляцией побуждают отсоединиться от богатой кровеносными сосудами матки, не повредив слишком много крошечных ресничек, а затем, отделенную от стенки матки, заливают проточным, обогащенным кислородом питательным раствором. Между плацентой и стенкой помещают губчатую прокладку репликатора, и реснички плаценты частично внедряются в эту новую основу, и лишь затем вся эта конструкция извлекается из живого материнского тела и помещается в репликатор. И чем больше срок беременности, тем сложнее перенос.
Тяж пуповины между плацентой и младенцем во время операции находится под контролем, и туда при необходимости делаются инъекции кислорода. На Колонии Бета за это отвечал бы хитрый приборчик, здесь же рядом с операционным столом маячил техник с пневмошприцем.
Медтехник начал заливать в матку прозрачный ярко-желтый раствор. Жидкость переполняла матку и, чуть окрашенная розовым, сбегала по бокам Корделии в сток под столом. Хирург работал фактически под водой. Да уж, перенос плаценты - отнюдь не чистая операция.
- Прокладку, - потребовал хирург негромко, и Вааген с Генри, подкатив маточный репликатор к Корделии, извлекли из него губчатую основу с питательными тяжами. Хирург немедля подхватил ее микротяговым лучом и начал прилаживать. Рук его Корделия не видела, как ни скашивала глаза через свой округлившийся - ах, как мало округлившийся! - живот. Она задрожала. Лоб Риттера покрылся потом.
- Доктор…! - техник показал что-то на мониторе.
Риттер поднял глаза, отозвался неопределенным хмыканьем и продолжал свою тонкую работу. Что-то говорил техник, о чем-то тихо переговаривались Вааген, Генри, профессионально, обнадеживающе… холодно-то как…
Поток, стекающий по белой коже, вдруг превратился из розоватого в ярко-алый, брызжущий, хлещущий быстрей, чем поступала в матку питательная жидкость.
- Зажать! - прошипел хирург.
Корделия успела бросить только взгляд на крошечные ручки, ножки, влажную темноволосую головку под пленкой; ребенок, размером не больше выловленного из ведра котенка, выгибался в затянутых в перчатки руках хирурга. - Вааген! Если не передумал, так бери его сейчас! - рявкнул Риттер. Руки Ваагена в перчатках погрузились в ее живот, и темные вихри закружили Корделию, голову охватила боль, взорвавшись искрами перед глазами. Темнота наплывала. Последним, что она услышала, было отчаянно шипящее ругательство хирурга: "О ч-черт…"
***В ее снах туманом клубилась боль. Но хуже всего было удушье. Она задыхалась и плакала от недостатка воздуха. Горло ее было чем-то забито, и она царапала его ногтями, пока ей не связали руки. В бреду ей виделись форатьеровские пытки, умноженные в диких подробностях и растянутые по времени - они длились часами. Обезумевший Ботари вдавливал ей в грудь колено, так что дышать вообще было нечем.
Когда она наконец очнулась в ясном сознании, то словно вырвалась из ада подземной темницы на свет божий. Облегчение оказалось так глубоко, что она снова заплакала, заскулила вслух, роняя слезы. Она могла дышать, хоть это было и мучительно; все тело было словно избито и болело, шевельнуться было невозможно. Но дышать она могла. Это главное.
- Ш-ш! - Широкий теплый палец коснулся ее век, стирая влагу. - Все хорошо.
- Д-да? - Она моргнула и сощурилась. Стояла ночь. Вокруг ламп колебались теплые пятна света. Над нею склонился Эйрел. - Щасс ночь? Чт' случилсь?
- Т-с. Ты была очень, очень больна. Сильнейшая кровопотеря во время переноса плаценты. У тебя сердце дважды останавливалось. - Он облизнул пересохшие губы и продолжил. - Травма, плюс к отравлению, привела ко вспышке солтоксиновой пневмонии. Вчера тебе было очень плохо, но худшее уже позади, и аппарат искусственного дыхания больше не нужен.
- Ск… сколько?
- Три дня.
- А-а. Малыш, Эйрел. Получилось? П-подробно.
- Все прошло хорошо. Вааген доложил, что перенос был успешным. Они потеряли примерно тридцать процентов живой плаценты, но Генри скомпенсировал это обогащенным потоком кислорода. Так что, похоже, все хорошо - в пределах ожидаемого. Короче - ребенок жив. Вааген начал свои эксперименты по кальциевой терапии и обещает нам вскоре доложить о начальном состоянии. - Эйрел погладил ее по лбу. - Вааген получил карт-бланш на любое оборудование, материалы и специалистов, которых он запросит, включая консультантов со стороны. Ему, помимо Генри, придан опытный штатский педиатр. А про наши боевые отравляющие вещества Вааген знает больше всех в мире, на Барраяре или вне его. Больше мы ничего не можем сейчас сделать. Так что отдыхай, милая моя.
