– Знаешь, попадись мне этот твой Эргавс, я бы не просто убил его, – с непоколебимой убежденностью произнес Бриан, – я бы убивал его медленно. Так же, как он убивал тебя. Ты хоть понимаешь, что этот ублюдок продал тебя, человека, в рабство этой скотине Ургуну?! Они всю жизнь измывались над тобой, били, унижали, а ты готов их простить? Ты называешь их СВОИМ НАРОДОМ?! И вообще, их убил не ты! Не знаю, что за темные силы подземелий явились к Хозяевам Жизни, – последние два слова Бриан выговорил с презрительной усмешкой, – но они воздали им по заслугам!.. Они отомстили за тебя. Справедливо, заметь, отомстили!
– Эргавс был по-своему добр ко мне, – спокойно, даже несколько равнодушно ответил Рогман на пламенную речь странника, чем сильно ошарашил последнего. – Он не мог относиться ко мне иначе. Для сентала, который всю свою жизнь только и делал, что бился ради элементарного выживания, он поступал достаточно благородно.
– Ты бредишь, сэр Рогман! – запальчиво произнес Бриан, с досадой сплюнув изжеванную травинку. – Болезнь повредила твой рассудок! Если следовать твоей логике, то я должен возлюбить зверозубых подонков, которые крадут наш скот и воруют детей за околицей сел?!
Несколько секунд в воздухе витала напряженная тишина.
Рогман в какой уже раз вдруг ощутил приступ внутренней слабости, беспомощности, будто был дряхлым, древним старцем, да еще вдобавок ко всему и слепым. Он брел в своих мыслях на ощупь, следуя извилистому пути скорее интуитивно, ловя очертания незримых стен болезненными, стертыми в кровь кончиками пальцев. Это не являлось полностью осознанным процессом, часто слова рвались с губ помимо воли, и только позже его настигал ИХ СМЫСЛ…
– А что ты будешь делать, когда падет последний из них? – глухо спросил Рогман, исподлобья посмотрев на разъяренного воина.
– Не в этой жизни, юноша… – нервно хохотнул Бриан. – Их слишком много!
– Я прошу тебя только представить.
Бриан нахмурился.
– Не знаю! – наконец с раздражением ответил он. – Наверное, найдутся другие ублюдки, которые придут на смену зверозубым. Свято место пусто не бывает…
– Ты судишь их по законам своей морали и своей логики. В этом твоя ошибка. Они слишком непохожи на нас. Они ДРУГИЕ, понимаешь? И с их точки зрения ублюдок – это ты.
Рогману казалось, что он разговаривает не с Брианом, а сам с собой. И убеждал он больше себя, чем сбитого с толку, раздраженного воина. В его голове вопросов теснилось больше, чем имелось ответов на них.
– Слишком много крови… Крови из-за непонимания друг друга. Да никто и не пытается что-то понять, и человек, и дрон, и дикие обитатели подземелий – каждый живет от сих до сих… – Он выразительным, рубящим жестом обозначил некие границы незримого отрезка. – От рождения до смерти и не задумывается о смысле происходящего вокруг.
– Ты, что ли, задумался? – мрачно осведомился Бриан.
– Да… – с внезапной твердостью в голосе ответил Рогман. – Потому что мне больше незачем бороться, в твоем понимании этого слова. Мои враги мертвы. Моя мечта сбылась. И жить мне осталось не больше года, я слышал, как говорила с тобой на эту тему Мать Цветов.
При этих словах Бриан побледнел.
– Не беспокойся… я уже пережил это… внутри себя. – Рогман чувствовал, что душа собеседника рвется ему помочь, ободрить, утешить, но Бриан откровенно растерялся, не зная, что сказать. – Когда отпадают сиюминутные проблемы, когда лежишь и понимаешь, на что истратил свою жизнь, становится обидно… Почему я сразу не ушел за Перевал Тьмы? Зачем бродил по Сумеречной Зоне, лелея свою ненависть к тем, кто не мог относиться ко мне иначе, ведь с точки зрения ИХ законов и взглядов я действительно являлся выродком.
– Но… – попытался вставить слово Бриан, только Рогман не захотел слушать его возражений.
– Прости… Выслушай меня, пожалуйста, а потом поступишь так, как подскажет тебе сердце. Попробуй на секунду влезть в мою шкуру, отрешись от своей ненависти, взгляни на дронов без пелены вражды… Скажи, только беспристрастно, – кто они?!
Странник нахмурился.
Думать о ВРАГАХ без ненависти? Достойное испытание для Бешеного Пса!..
И все же что-то он смог. Конечно, отрешиться полностью не получилось, но он увидел их, сгорбленных зеленокожих воинов, бредущих по обледенелым горным тропам в сторону зияющего зева пещеры, вход в которую затягивала бурая слизистая пленка. Холодное голубое солнце над головой. Голод. Вечная борьба за крохи… Ненависть… Горячие, согретые желтым солнцем равнины людей сладким, желанным до дрожи ломтем лежат внизу. Магнит, обрамленный веселой зеленью лесов. Гулкий пульс крови в висках, бурчание голодного желудка, мысли, редкие, как одинокие деревья в бескрайней степи, все низведено до уровня инстинкта… Убить, чтобы поесть. Поесть, чтобы ощутить тепло в брюхе. Продолжить свой род.
– Страшно… – скрипнув зубами, вдруг произнес Бриан.
Рогман молчал. Он уже испытал нечто подобное. Ему тоже стало страшно, когда он понял, что ему хочется взвыть над телом Эргавса. Все зло Сумеречной Зоны, вся ненависть к своим хозяевам бледнела, блекла перед тем, что он ощутил в те страшные мгновения. Неужели ему необходимо было пройти жуткими путями своей ненависти, чтобы вдруг ощутить это: ледяной, умирающий Мир вокруг, который медленно, но совершенно неумолимо покидает жизнь…
– Если закрыть глаза и поверить, что твои и мои предки были Богами, которые создали этот Мир, то значит, в нем изначально было место и для зверозубых, и для дронов, и для Эргавса с остальными сенталами… Мы что-то потеряли, Бриан… – Рогман ощущал, что находится в забытье, полусне… – Мы были их Богами. Почему теперь они бродят всякий сам по себе, притесняют нас и медленно умирают вместе с Миром? И что такое этот Мир?!
Бриан хотел бы ответить, да не мог. Он лишь чувствовал, как от слов Рогмана огромные ледяные мурашки ползут под рубахой, словно вдруг перестало греть ласковое летнее солнце…
Солнце?!
Его прошиб пот.
– Рогман! – Он внезапно повернулся к нему, схватил за плечи вздрогнувшего блайтера и потрясенно повторил вслух свою мысль: – Солнце!
– Что – «солнце»?! – не понял Рогман, смущенный его внезапным порывом.
– Над горами дронов светит другое солнце! Оно не наше! Оно голубое и холодное! А если идти в другую сторону, то придешь в страну хамеронов, там солнце красное и такое большое, будто занимает собой полнеба!
Эти слова заставили Рогмана вспомнить. Вспомнить, как едва живой, насмерть замерзший, он дополз до вожделенных вершин Перевала Тьмы. Он увидел бездонное фиолетовое небо и маленький яркий голубой шарик в его зените…
– Бриан… – Голос Рогмана осип от возбуждения. – Три Мира, три солнца… Но где? Где грань между ними?
