Я видела, что Сарда смущен поступками и образом мыслей Перрена. Он уставился в пол, не желая встречаться со мной взглядом. Однако, обстановка не располагала к чрезмерной деликатности. Если Сарда прибыл сюда и собирается оставаться здесь из чувства верности и привязанности к Перрену, то мне придется разорвать эту связь, чтобы добиться возвращения моего знакомого. И наша дружба, и успех всей нашей миссии — тот самый мир, о котором он так уважительно отзывался, — все зависело только от этого.
Когда-нибудь настанет время и для более утонченных мыслей и дел.
— Он ошибается, Сарда, — ответила я уже менее благодушно. — И его ошибка в том, что он полагает, будто Клингоны и другие автоматически откажутся от борьбы и признают право Федерации использовать против них сверхускорители. Он не догадывается о том, что противники наверняка предпримут ответные шаги по восстановлению нарушенного баланса. Перрен не понимает, что поступки часто бывают иррациональными. Я права?
Он с неохотой согласился.
— Пожалуй, да.
— И Морни. Она жаждет власти в той же степени, в какой Перрен хочет мира.
— Да.
— А он не понимает, что движет самой Морни, так же, как не понимает всякой иррациональности. Ему неведомо, почему кто-то может так сильно стремиться к власти, потому что власть в его понимании — эмоциональная, невещественная цель.
— Вы правы.
— Каковы же ваши собственные мысли на этот счет?
Он сразу же напрягся и смутился еще больше. Мне все-таки удалось положить его на лопатки. Мое появление здесь, мое упрямство в достижении своих собственных целей и целей миссии в конце концов добили Сарду.
— Вы собираетесь пойти со мной или останетесь с Перреном?
— Куда он собирается — это уже не имеет большого значения, — произнес резкий неприятный голос откуда-то из-за спины Скеннера…
Мы с Сардой сразу же обернулись. Появилось несколько охранников, державших наперевес фазерные винтовки. В центре их группу стояла невысокая женщина с неприятным блеском в глазах и темно-серой шевелюрой. Он предостерегающе ухмыльнулась, и это была улыбка победительницы. В компании охранников Урсула Морни была явно сильнее нас.
Она выглядела заметно старше по сравнению с тем фото, которое нам показали на борту «Короля». Теперь ее волосы приобрели перечный оттенок, черты лица заострились, а под глазами появилась сеточка морщин. Плечи ее слегка поникли, но молодость еще не совсем оставила это тело. Она выглядела физически крепкой, хорошо знающей то, что ей нужно и не очень доверяющей своим наемникам, предпочитая держать и свой фазер в полной боевой готовности.
— Вы неплохо поработали, Сарда, — произнесла она, продолжая улыбаться. — Достаточно хорошо, чтобы мы имели шанс выиграть. Теперь получение всего, — что нам необходимо, — только дело времени.
— А в чем вы так нуждаетесь? — спросила я.
Она взглянула в мою сторону.
— Конечно, вам очень хочется это узнать. Как смелым освободителям Сарды. Ну что ж, слушайте. Он мне больше не нужен.
Сарда нахмурился и сделал шаг вперед, встав между Морни и нами.
— Вы не посмеете запустить сверхускоритель без моей системы защиты, медленно и четко выговаривая каждое слово, произнес он.
— А разве у меня нет этой вашей системы? Она есть, и я больше не нуждаюсь в чьей бы то ни было помощи.
— Но, профессор, вы же не можете…
— Вы отстранены от работ по сверхускорителю. Если мне будет нужно, я снова вызову вас. Но тогда вы уже будете работать под моим контролем.
— А как же мои друзья?
— Пока они живы это гарантирует мне ваше сотрудничество. Такая логика, думаю, понятна всем, в том числе и вулканцу, не так ли?
Я подумала о том, что нам рассказал Спок: о Морни, о ее узко корыстном взгляде на политику и постоянной жажде власти. Спок пришел к выводу, что профессор не вполне осознает серьезности последствий собственных действий. Ну что ж, можно попытаться воспользоваться этим фактом. Конечно, рискованно, но попробовать стоит.
— Профессор, — начала я, — здесь вам угрожает серьезная опасность.
Эта территория является пограничной в сфере интересов федерации, и в случае территориального спора вы вряд ли сможете рассчитывать на ее защиту. Если же вы выставите технологию сверхускорений на открытую продажу, то это приведет к…
— Я знаю, к чему это может привести, — ответила она, усмехнувшись еще более ядовито.
— И вас нисколько не тревожит такое положение вещей?
— Я полностью контролирую ситуацию, — безапелляционно заявила Морни и, конечно же, согласилась сама с собой, то есть, с единственной персоной, мнение которой имело для нее значение.
Я сделала шаг вперед.
— А как же мнение Перрена? Неужели он не понимает, к чему может привести ваш план? Она пожала плечами и нахмурилась.
— Идеи Перрена не имеют под собой реальной почвы. Он не представляет себе моих действительных возможностей по контролю над ситуацией, не так ли? Да и откуда ему знать об этом? Ведь его волнует только работа, и я разрешаю ему выполнять ее. Только я могу обеспечить его такой работой. Я планирую, а он строит согласно моим планам. И не пытается спорить со мной.
У нас вполне нормальные деловые отношения.
— Для вас — да, — ответила я.
— А куда еще он может от меня уйти? — она подошла к нам совсем близко, продолжая, однако, держать свой фазер наготове.
— Я хотела бы заставить руководство Федерации обратить внимание на наше устройство и осознать его потенциал и возможности применения. Именно так, — крошечные голубые глаза Морни сузились от охватившего ее возбуждения — она представила себе свое будущее.
Я решила рискнуть уточнить ее взгляд на это будущее и сделала шаг к ней.
Однако меня остановили: ее фазер вздрогнул, а взгляд мгновенно прояснился. За спиной профессора охранники тоже подняли свои винтовки, и я оказалась сразу в полудюжине прицелов.
Для теоретических выводов этого оказалось вполне достаточно.
— Пайпер, не надо делать глупостей, хорошо? — усмехнулась Морни. — Вы всегда отличались чрезмерной воинственностью, не так ли? Но вы ошибаетесь: не все ученые-теоретики далеки от реальной жизни и способны оценить свое творение с разных сторон.
Ее тон стал откровенно вызывающим, а зубы почему-то показались мне похожими на волчьи клыки.
— Главное в таком деле — это размах! Если испытания сверхускорителя пройдут успешно, я стану самой главной силой в новой Федерации, силой, с которой будут вынуждены считаться все.
— Ваши слова звучат, почти как у Риттенхауза, — ответила я.
